Дополнение к правилам

[Star Wars Big Bang]

Как мы узнали, не все желающие записаться на участие в силу обстоятельств успели это сделать. Мы приняли решение пойти навстречу и вводим правило бонусных текстов.

Они будут выкладываться после так называемой конкурсной выкладки. Правила по количеству слов и иллюстраций для них — те же.

Чтобы попасть в бонусную выкладку, напишите на u-mail сообщества. Сделать это можно в любой момент до разбора саммари, то есть до 6.10.2018. Так мы сможем быть уверены, что у вас хватит времени написать текст.

Одно важное "но": в разборе саммари бонусные тексты не участвуют. Авторам придется самим искать себе иллюстратора (из не записывавшихся на фест) или договариваться с кем-то из уже участвующих. Если же самостоятельно найти артера не удается — пишите оргам, мы что-нибудь придумаем.

@темы: Правила, ББ-2018

---

Твиттер феста

[Star Wars Big Bang]

Star Wars Big Bang теперь есть и в твиттере.

У нас запланировано много интересного. Подписывайтесь, читайте, комментируйте!

@темы: Организационнное

---

[Star Wars Big Bang]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Последний день записи на участие

[Star Wars Big Bang]

Напоминаю, что сегодня — последний день записи на Star Wars Big Bang 2018. Самое время это сделать тем, кто думал, но никак не мог решиться.

Запись иллюстраторов проходит тут, а авторов и переводчиков — здесь.

Записавшимся участникам необходимо вступить в сообщество. После полуночи в закрытой записи опубликуем ссылку на ББ-чат в телеграме.

Чтобы не пропустить напоминания о сроках, подпишитесь на телеграм-канал феста.

@темы: Организационнное, ББ-2018

---

Прием заявок от иллюстраторов

[Star Wars Big Bang]

Здесь ведется прием заявок от иллюстраторов.
Правила приема просты: заполните форму, и да пребудет с вами Сила!
Набор продлится с 19.03.2018 по 08.04.2018
Правила феста читайте здесь

1. Ник иллюстратора:*
2. Способ связи (помимо стандартного u-mail):
3. Предпочтительные категории, жанры, пейринги/персонажи:
4. Согласны ли вы иллюстрировать несколько работ?**
5. Примеры работ:

---

* Если автор/переводчик и иллюстратор уже образовали команду, в обеих своих заявках в первом пункте им следует добавить: "В команде с %юзернейм%
**На случай, если количество заявившихся авторов не совпадет с количеством заявившихся иллюстраторов.

КОД ФОРМЫ:
<b>1. Ник иллюстратора:</b> <b>2. Способ связи (помимо стандартного u-mail):</b> <b>3. Предпочтительные категории, жанры, пейринги/персонажи:</b> <b>4. Согласны ли вы иллюстрировать несколько работ?</b> <b>5. Примеры работ:</b>

<div align="center"><a href="https://swbb.diary.ru/"><img src="https://secure.diary.ru/userdir/3/4/2/6/3426395/85545310.png" alt="banner_swbb" ></a></div>

запись создана: 19.03.2018 в 00:11

@темы: ББ-2018

---

Прием заявок от авторов/переводчиков

[Star Wars Big Bang]

Здесь ведется прием заявок от авторов/переводчиков.
Правила приема просты: заполните форму, и да пребудет с вами Сила!
Набор продлится с 19.03.2018 по 08.04.2018
Правила феста читайте здесь

1. Ник автора:*
2. Способ связи (помимо стандартного u-mail):
3. Предположительные категория, жанр, пейринг/персонажи:
4. Согласны ли вы, чтобы ваш текст иллюстрировало несколько артеров?**
5. Примеры работ:

---

* Если автор/переводчик и иллюстратор уже образовали команду, в обеих своих заявках в первом пункте им следует добавить: "В команде с %юзернейм%
**На случай, если количество заявившихся авторов не совпадет с количеством заявившихся иллюстраторов.

КОД ФОРМЫ:
<b>1. Ник автора:</b> <b>2. Способ связи (помимо стандартного u-mail):</b> <b>3. Предположительные категория, жанр, пейринг/персонажи:</b> <b>4. Согласны ли вы, чтобы ваш текст иллюстрировали несколько артеров?</b> <b>5. Примеры работ:</b>

<div align="center"><a href="https://swbb.diary.ru/"><img src="https://secure.diary.ru/userdir/3/4/2/6/3426395/85545309.png" alt="banner_swbb" ></a></div>

запись создана: 19.03.2018 в 00:09

@темы: ББ-2018

---

Объявление: набор участников

[Star Wars Big Bang]

Набор на Star Wars Big Bang 2018 начнется 19.03.2018 и закончится 08.04.2018. Желающих принять участие ждем в этих числах в специально созданных постах.
Внимание! В этом году правила слегка изменились. Подробнее об этом и о сроках проведения смотреть здесь.

код

<div align="center"><a href="http://swbb.diary.ru/"><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/4/2/6/3426395/85545309.png" alt="banner_swbb" ></a></div>

+1

код

<div align="center"><a href="http://swbb.diary.ru/"><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/4/2/6/3426395/85545310.png" alt="banner_swbb" ></a></div>

@темы: Организационнное, ББ-2018

---

Баннерообмен

[Star Wars Big Bang]

Наши баннеры

@темы: Баннеры

---

Итоги Star Wars Big Bang 2017

[Браво]

Star Wars Big Bang 2017 объявляется закрытым!

Спасибо всем: участникам, которые дошли, тем, кто до последнего пытался, но не смог, читателям, оставлявшим фидбек. Без вас бы ничего не было!

Работы теперь можно относить на другие ресурсы.

Итоги феста (осторожно, длиннокартинка)

Ачивки для всех

забрать себе

<img src="https://i.imgur.com/Kqd9TUV.png">

забрать себе

<img src="https://i.imgur.com/AvASAa3.png">

забрать себе

<img src="https://i.imgur.com/in8opEE.png">

забрать себе

<img src="https://i.imgur.com/E3Hr6oF.png">

забрать себе

<img src="https://i.imgur.com/4Kie4Mx.png">

забрать себе

<img src="https://i.imgur.com/KE1r4A4.png">

забрать себе

<img src="https://i.imgur.com/rJQVmAz.png">

забрать себе

<img src="https://i.imgur.com/DRpjEEx.png">

забрать себе

<img src="https://i.imgur.com/CDq2wVA.png">

забрать себе

<img src="https://i.imgur.com/4YuGmvs.png">

забрать себе

<img src="https://i.imgur.com/velxSMT.png">

Персональные ачивки

забрать себе

<img src="https://i.imgur.com/dSJWd8Q.png">

забрать себе

<img src="https://i.imgur.com/Cq9vbpf.png">

забрать себе

<img src="https://i.imgur.com/FDiAwkb.png">

забрать себе

<img src="https://i.imgur.com/wR4rQyh.png">

Увидимся в следующем году!

Ваш орг

@темы: ББ-2017

---

[Виктория Инферно]

Название: Поменяться ролями
Переводчик: Виктория Инферно
Бета: Efah
Иллюстратор: Цыферки артик
Размер: 10447
Пейринг: Бен Соло/Армитаж Хакс
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое соддержание: Хакс планировал захватить контрабандиста Бена Соло в плен. Но всё обернулось совсем иначе.
Предупреждения: нон-кон, отсутствие обоснуя
Примечание: спасибо моей героической бете, которую, похоже, не запугать ничем =^.^= и не менее героическому артеру
Скачать: ао3

Глава первая

Хакс вздрогнул и очнулся. Голова раскалывалась, в рот словно тряпок напихали. Хотя, как выяснилось, напихали в самом прямом смысле. Грубая ткань тёрлась о язык и нёбо. Он пережил несколько тревожных мгновений, прежде чем осознал, что ему завязали глаза, а не ослепили. Поборов панику, он попытался проанализировать ситуацию. Последнее, что он смог вспомнить: высадка из шаттла в условленном месте для встречи с контрабандистом, предлагающим купить партию оружия.

Его раздели, оставив лишь брюки, и привязали к трубе. Обнажённые плечи и ступни касались дюракритовой поверхности — жёсткой и холодной. Ноги были примотаны к стулу в районе колен и щиколоток. На лбу запеклась кровавая корка. Где-то вдалеке капала вода. Он слышал слабое жужжание, источником которого, судя по всему, были лампы, но больше ничего. Никакого уличного шума, ни единого звука, который мог бы подсказать, что это за место.

Он попробовал двинуть связанными руками, но верёвки лишь глубже впились в тело. Ноги тоже были закреплены надёжно, а стул приварен к полу.

— Не утруждай себя, генерал. Ты никуда не денешься.
Услышав это, Хакс чуть не подпрыгнул от удивления, хотя его пульс забился в бешеном темпе, когда он узнал голос говорившего. Ему понравился этот тембр с самой первой встречи, и Хакс не раз с тех пор фантазировал, как тот будет звучать, когда он сломает контрабандиста.
— Знаешь, ты очень громко думаешь. Особенно сейчас. — Раздался шорох ткани и шарканье обуви о дюракрит. — Оказывается, ты очень испорченный мужик, генерал. — Широкие ладони легли на колени, и Хакс почувствовал жар, исходящий от человека, усевшегося на корточки между его разведёнными бёдрами. — Я могу видеть всё, что ты планируешь против меня. Любую порочную задумку. — С каждым словом ладони скользили всё выше, пока не очутились на талии Хакса. — Мне пиздец как не нравится, когда люди хотят меня наебать. Особенно когда планируют похищение и пытки. —  Соска коснулись губы, затем язык. Он почти обжёг его замёрзшее тело. Хакс не мог избежать нежелательного контакта, поскольку был связан. — Обычно я убиваю тех, кто хотел меня развести. — Голос Соло отдавался вибрацией по телу. — Но для тебя, генерал, я сделаю исключение.

Соло принялся за его соски. Терзая один пальцами, второй он сжал зубами, чередуя мягкие похлопывания языком с нежными покусываниями. И хотя Хакс знал, что не в силах избежать касаний, он отстранился, насколько было возможно. Трубы позади болезненно впивались в спину, когда его тело поневоле начало вздрагивать, откликаясь на ласки. Между поцелуем в сосок и очередным укусом он не выдержал и вскрикнул, несмотря на кляп во рту. И это было так внезапно, что Соло слегка отпрянул, но нежную плоть изо рта не выпустил и слегка оцарапал зубами, прежде чем наконец позволил соску выскользнуть из своих губ.

— О да, генерал. У меня планы на тебя.
Раздался скрип обуви. Хакс почувствовал, как Соло выпрямился, но лишь для того, чтобы оседлать его колени. Проведя ладонями по рукам Хакса, Соло обхватил связанные запястья и сжал их до хруста в костях.

— Интересно, ты когда-нибудь примерял на себя всё то, что планировал сделать со мной? Сомневаюсь. — Горячее дыхание Соло обдало щёку. Хакс удержался и не дёрнулся, когда подбородка коснулся чужой рот. Затаившись, он выждал подходящий момент и, ощутив на своих губах дыхание Соло, нанёс удар головой. Несмотря на недостаток сил, ему удалось зацепить лбом щёку противника. По правде сказать, он добился лишь того, что его рана снова открылась. И хотя по лбу потекла кровь, Хакс выдавил «отъебись», приглушённое кляпом.

— Я знал, что ты так просто не сдашься. — Голос прозвучал скорее весело, чем раздражённо. Тяжесть исчезла с коленей, и Хакс услышал, как Соло ходит по комнате. Шаги вновь приблизились. Соло вцепился ему в волосы и прижал затылком к трубе. Жёсткая верёвка плотно обвила шею. Один раз, второй, третий. Теперь он и головой двигать не мог.
— Если будешь сидеть спокойно, то проблем с дыханием не будет. —  Соло провёл большим пальцем по лбу, размазывая кровь. Через мгновение Хакс услышал отвратительное причмокивание. В волосы снова впились сильные руки, и Соло поцеловал его. Жёстко, до синяков. Даже через тряпку во рту Хакс почувствовал вкус собственной крови на чужих губах. Но не успел отреагировать — Соло отстранился.
— Так, посмотрим, что ещё можно сделать для твоего удобства. — Пальцы проникли под пояс брюк, и Хакс услышал смешок, когда его член начал твердеть в ловких руках. — Кажется, ты не собираешься разочаровывать меня, генерал.

Поддразнивая блестящую от смазки головку, Соло продолжил играть с ним. Хакс держался до тех пор, пока тот не лизнул размашисто вдоль ствола — от основания до самого кончика. Прогнозы Соло оказались верны: верёвка врезалась в шею, когда его мучительно скрутило от прикосновений губ и языка. И лишь когда перед глазами запрыгали пятна, Соло выпустил член изо рта, пройдясь напоследок зубами по головке. Заботливо потрепав Хакса по щеке, он приподнял его голову за подбородок и придерживал так, пока дыхание не выровнялось.

— Ох, если бы ты мог видеть себя сейчас, мой генерал. — Губы вновь скользнули по его губам, а потом рука исчезла. Хакс подумал, что Соло ушёл, хотя кровь так громко стучала в ушах, что он не мог сказать наверняка. Он сосредоточился на дыхании, на впившихся в спину трубах; постепенно пульс замедлился. Он всё ещё не слышал присутствия Соло и задёргался в путах. На плечо опустилась рука.
— Скучал?
Хакс попытался отстраниться.
— Ну только давай без вот этого всего. Я кое-что принёс.
Соло утверждал, что может читать мысли. «Бластер?» — Хакс постарался, чтобы его мысль прозвучала громко.
— Нет. Кое-что получше.

Дерьмо.
Соло снова сжал его член и медленными, уверенными движениями привёл в полную боевую готовность. А потом натянул сверху что-то вроде плотно облегающего чехла — холодного и скользкого. Хакс не успел почувствовать дискомфорт, эта вещица очень быстро нагрелась от прикосновений Соло.

— Готов? — И прежде чем Хакс успел что-нибудь сказать в ответ, чехол завибрировал, сжимаясь и пульсируя.
— Это самая низкая скорость. Что думаешь?
Хакса тут же скрутило спазмом, но он сумел овладеть собой, сфокусироваться на впивающихся в запястья верёвках, на завязке поверх кляпа, на ниточке слюны, стекающей вниз по подбородку.
— Упрямец, — неодобрительно цыкнул Соло.

Хакс услышал несколько щелчков, и пульсация усилилась. Примерно в десять раз. Извиваясь в путах, Хакс вскрикнул, но его вопль резко оборвался. Несколько секунд спустя Соло вернул прежний режим, и Хакс, задыхаясь, обмяк на стуле. Повязка на глазах промокла от слёз.
— И даже это была не полная мощность. Наверное, хорошо, что я не зарядил на полную катушку. — Соло прислонился к стене рядом, задев Хакса рукавом. — Прибережём это на потом. А пока давай посмотрим, как долго ты продержишься. Ладно?

Глава вторая

В какой-то момент тело Хакса сдалось. Он почувствовал, что не в силах больше держать голову, и наконец потерял сознание. В последний момент он подумал, что не очнётся вовсе, но это было бы слишком легко. Вместо того, придя в себя, Хакс обнаружил, что распластан на жёстком матрасе. Полностью обнажённый. С обмотанными простынёй ногами. Он шаг за шагом проанализировал своё состояние: горло болело внутри и снаружи, запястья горели после верёвки, плечи ныли, спина была усеяна ушибами вдоль и поперёк, член болезненно ныл, измученный часами гиперстимуляции. Голова по-прежнему раскалывалась, но подсохшую кровь вытерли со лба.

Желая хоть немного отсрочить момент, когда ему придётся встать, он осмотрел комнату. Помещение было большим, но практически пустым. Окон в серых дюракритовых стенах он не обнаружил. Хакс заметил две двери. Одна, открытая, вела в небольшой освежитель, вторая, запертая, судя по всему, была путём к свободе, хотя возле неё не наблюдалось контрольной панели. Кровать, на которой он лежал, и маленький шкафчик справа были единственными предметами обстановки. На верхней полке шкафчика стояла бутылка воды и лежали две плитки сухпайка. Как только Хакс их заметил, в животе заурчало. Попытавшись сесть, он обнаружил, что прикован к кровати за правую лодыжку.

Подумав, он откинул мысль о том, что припасы могли быть напичканы наркотиками, и залпом осушил полбутылки, игнорируя боль в горле во время глотания. Вряд ли это было в духе Соло. Провернуть такое же с сухпайком не вышло, поэтому Хакс ел не торопясь. Откусывал понемногу и запивал водой. Пытаясь отвлечься, он продолжил изучать обстановку. Наклонившись, он удостоверился, что и кровать, и шкафчик были приварены к полу, а шкафчик к тому же оснащён электронным замком. Выпрямившись, он заметил ещё одну цепь с обручем в изголовье кровати. Хакс не сомневался, что если проверит оставшиеся два угла, то обнаружит там такие же приспособления. От этой мысли желудок подступил к горлу, и Хакс на несколько минут сосредоточился на дыхании, только чтобы не исторгнуть из себя всё, что успел съесть.

Он заставил себя прикончить паёк, пытаясь успокоиться, разглядывая комнату. На серой однообразной поверхности пола и стен выделялись лишь двери да круглое пятнышко в углу потолка — судя по всему, голокамера. Кровать, как ни странно, была довольно удобной, а матрас и простыня — чистыми, хотя и не очень новыми. А ещё в помещении наличествовал своего рода климат-контроль, поскольку Хакс не замёрз, несмотря на отсутствие одежды. Впрочем, вентиляционного отверстия он не заметил. Цепь на лодыжке не позволяла отойти дальше чем на шаг от кровати. Встав на четвереньки, он обнаружил, что под кроватью ничего не было. Но зато он нашёл ещё две цепи с обручами и пластиковую прокладку под простынёй. После этого открытия его мозг выключился на неопределённое время.

Теперь оставалось только ждать. Обычно он полагался на хронометр, чтобы свериться с внутренним ощущением времени. Но не зная, сколько он пробыл без сознания, без строгого корабельного расписания, Хакс не был уверен в том, сколько времени прошло. И единственным признаком тянувшихся часов стало нарастающее давление в мочевом пузыре.

Когда дверь наконец открылась, он так удивился, что спрыгнул с кровати, и тут же чуть не упал, поскольку цепь натянулась.
— Рад меня видеть, мой генерал? — усмехнулся Соло. Хакс что-то проворчал в ответ на это проявление приязни. Он заставил себя стоять ровно, сопротивляясь порыву прикрыться, и смотрел, как приближается Соло. И всё же вздрогнул поневоле, когда тот потянулся и очертил скулу большим пальцем.
— Хорошо спал? — продолжил Соло. В его голосе звучала неподдельная забота. Но прежде чем Хакс успел ответить, Соло толкнул его назад. Зацепившись за край кровати, Хакс упал на неё. Сердце забилось в бешеном темпе. Хакс попытался вскочить, но понял, что не в силах сдвинуться с места, застыв там, где приземлился.
— Не-а, не сейчас. — Соло покачал головой и пропал из поля зрения. А потом Хакс почувствовал прикосновение к лодыжке. Обруч исчез. Соло отступил в сторону, и Хакс осознал, что снова может двигаться. Он всегда считал истории о Силе глупыми сказками, но после того, как прошлой ночью уже несколько раз столкнулся с этим трюком, пересмотрел своё мнение.
— Я подумал, тебе надо в туалет.

Не доверяя собственному голосу, Хакс кивнул и направился в сторону освежителя. Соло следовал за ним чуть поодаль, но — прежде чем Хакс успел захлопнуть дверь — просунул руку, не давая двери закрыться полностью. Хотя причин для этого, кроме устрашения, не существовало. Быстрый осмотр показал, что маленькая кабинка так же пуста, как и комната, в которой Хакс очнулся. После Академии и казарм для младшего офицерского состава ему было не впервой делить с кем-либо уборную, поэтому он проигнорировал Соло и занялся своими делами. Взявшись за член, Хакс не сдержался и сморщился от боли. Он ждал комментария или какой-нибудь саркастической ремарки, но Соло вёл себя на удивление тихо.

Ополаскивая руки, Хакс избегал смотреть в зеркало. Он не испытывал желания каталогизировать свои повреждения. Соло уже сделал это за него. Сложив руки на груди и скрестив ноги, Соло стоял в дверях, опираясь на косяк. Лукаво усмехнувшись, он окинул Хакса одобрительным взглядом и, сделав шаг вперёд, перегородил выход из освежителя. Очевидно, он ждал какой-то реакции, но Хакс молча скрестил руки и, вскинув бровь, зыркнул на Соло. Прошлой ночью тот получил огромное удовольствие, добиваясь от него стонов, вынуждая его выкрикивать всё, что он думает, несмотря на кляп во рту. Но теперь, получив возможность свободно говорить, Хакс решил, что ну его к чёрту. Лучше молчать.

Когда стало ясно, что Хакс не намерен играть, Соло отступил в сторону, освобождая путь, и насмешливо поклонился.
— После тебя, генерал.

Не имело значения, умел ли Соло в самом деле проникать в голову или всего лишь хорошо разбирался в языке тела и мог отделить пустые угрозы от реальных. У Хакса отсутствовал план, и казалось, ничто не могло выдать его потенциальных намерений в мыслях или неосознанных намёках. Он просто действовал. Проходя мимо Соло, он пригнулся и взмахнул локтем, целясь в солнечное сплетение. Движение, отработанное за время обучения тысячу раз, неоднократно выручало его в Академии, предотвратив множество конфликтов до того, как они успевали возникнуть. Но не в этот раз. Вместо того, чтобы нанести удар, Хакс споткнулся. Соло исчез. Хакс обернулся как раз «вовремя». Натолкнувшись грудью на кулак, он отлетел назад.

— Чудесно. Я надеялся, что ты ещё не растерял боевой задор.
Несмотря на практически одинаковый рост, преимущество было на стороне Соло. Плюс приблизительно двадцать килограмм мышц. Не говоря о такой мелочи, как отсутствие на Хаксе одежды. Он попытался, но даже если бы он не превратился в кабинетную крысу за последние несколько лет и принимал к рассмотрению все предложения Фазмы о спарринге, шансов у него не было. Соло понадобилось всего несколько секунд, чтобы ткнуть его лицом в матрас и оседлать, прижав руки к бокам.

— Не волнуйся, мой генерал. Веселье только начинается.
Хакс с недоверием наблюдал за тем, как левая цепь, дребезжа, поднялась в воздух, и обруч полетел прямо в протянутую ладонь Соло. Тот, не прилагая почти никаких усилий, заставил Хакса выпрямить руку и защёлкнул обруч вокруг запястья.

Вцепившись Хаксу в волосы, Соло взял его за подбородок и развернул голову, вынуждая смотреть, как поднимается цепь справа. Как только на втором запястье сомкнулся обруч, Хакс почувствовал прикосновение, едва заметное, похожее на ласку, в том месте, где металл касался кожи. Почти как поцелуй. Соло поменял позицию, и Хакс догадался, что последует за этим. Прежде чем Соло удалось закрепить его ноги, он успел как следует ударить его и почувствовал, как пятка врезалась в кость. Он ожидал в ответ вспышки гнева, но, судя по всему, это лишь позабавило Соло. И так было даже хуже.

Цепи не оставляли простора для движения; Хакс почувствовал напряжение в плечах и бёдрах, почувствовал, как прогнулся матрас под весом Соло, когда тот устроился между его ног. Он не смог сдержаться и дёрнулся, когда Соло легонько погладил его чуть ниже ягодиц.

— Если бы ты только видел, как шикарно выглядишь.
Хакс мог лишь представлять, какая картина открывалась глазам Соло. Беспомощный, абсолютно раскрытый и доступный, растянутый, неспособный сделать хоть что-то, кроме как звенеть цепями.

Кровать скрипнула, когда Соло переместился и, прижавшись губами к пояснице Хакса, вынудил его вздрогнуть.
— Мой. Целиком и полностью.
Соло проложил цепочку поцелуев вдоль позвоночника и, навалившись всем телом, жарко задышал в ухо.
— Просто прекрасен, — пробормотал он снова и качнул бёдрами.

Хакс почувствовал нарастающую панику, ощутив, как трётся о кожу грубая ткань, как твердеет прижатый к его телу член. Соло впился Хаксу в шею и провёл языком по оставленным на нежной коже следам от верёвки. Хрипло выдохнув, Хакс прикусил губу до крови, пытаясь сосредоточиться на чём-нибудь, только бы отвлечься от прикосновений Соло.

Как ни странно, тот скатился с него, и Хакс обрадовался этой отсрочке, какой бы короткой она ни оказалась. Вытянув шею, Хакс увидел, как Соло соскользнул с кровати и опустился на колени.
— Вижу, ты уже пытался влезть сюда. — Соло похлопал ладонью по шкафчику. — Впрочем, запирать было не обязательно. Я только хотел сделать сюрприз.

Хакс услышал щелчок, хотя Соло даже не коснулся замка. Очередные штучки Силы, судя по всему. Протянув руку, Соло извлёк из шкафчика бутылку смазки и поставил сверху. Следом показался поднос, на котором красовались сексуальные игрушки. Размер их варьировался от «чуть толще пальца» до «крупнее кулака и длиннее предплечья». И когда Соло поднял самую большую, Хакс не сдержался и заскулил.

— Ну, что думаешь, мой генерал? Начнём с этого? — Не дав времени на ответ, Соло поставил игрушку вертикально рядом с подносом. — Пожалуй, нет. Это слишком, даже я признаю. — Он поменял позицию, перекрыв Хаксу обзор. — Да, а вот этот в самый раз.

Соло сгрёб бутылочку и исчез из поля зрения, оставив Хакса терзаться неизвестностью, глядя на монструозный дилдо. Матрас вновь прогнулся, когда Соло уселся у Хакса между ног. Раздался лёгкий хлопок колпачка. И хотя Хакс знал, что его ждёт, он дёрнулся, когда первые капли холодной жидкости попали на кожу, и, вопреки намерению хранить молчание, выругался, ощутив пальцы Соло у своей дырки.

— Вот так. Какой ты тихий. Мне начинать волноваться?
Согнув палец, Соло принялся разрабатывать мышцы, и Хакс не смог промолчать.
— Клянусь, я убью тебя.
Соло рассмеялся.
— Не сегодня. — Он действовал напористо, и Хакс вновь выругался. — А ты тугой. Расслабься, генерал.

Его шершавый палец не смягчила даже смазка. И при других обстоятельствах Хаксу бы понравилась эта грубость. Соло не торопясь вставлял и извлекал палец, медленно растягивал его, готовил, и это обжигало. И когда первый стон сорвался с губ Хакса, он мысленно пожелал, чтобы ему в рот снова вставили кляп.

Соло отодвинулся от него, и Хакс даже успел удивиться, но тут что-то холодное прижалось к его дырке. После того как, сгустив краски, Соло умышленно скрыл свой выбор, Хакс почти испытал разочарование, осознав, что эта штука оказалась чуть толще пальца. Будучи довольно гладкой, она плавно скользнула внутрь и почти сразу завибрировала, пульсируя в беспорядочном ритме. Соло покрутил её и потихоньку потянул назад, выискивая простату. Когда дилдо прошёлся по ней, Хакс вскрикнул.

— Понимаю, ты ждал чего-то другого. Знаю, что был вчера жесток с тобой. Поэтому решил загладить свою вину.
Вибрация усилилась, интенсивность пронизывающих тело импульсов возросла. Пытаясь заглушить стоны, Хакс зарылся лицом в матрас, вздрагивая от струящегося сквозь тело удовольствия.
— Смотри-ка! Просто очаровательно.

Руки скользили вверх-вниз вдоль спины, поглаживали бёдра. Рисуя круги на коже извивающегося под ним человека, Соло без устали нашёптывал что-то ласковое и ободряющее. Оргазм был близок, Хакс ожидал, что дилдо вытащат и вибрация вот-вот прекратится, но этого не произошло. Ощущения нарастали, под веками заплясали звёзды. Будто скрученная в животе тугая спираль распрямилась, заполняя его до краёв.

— Отпусти себя. Хочу тебя услышать, — настаивал Соло. Но Хакс, сцепив зубы, твёрдо решил, что не проронит ни звука во время оргазма. Раздался смешок. — Можешь бороться сколько угодно. Победа всё равно останется за мной.

Вздрагивая и задыхаясь, Хакс попытался выровнять дыхание, но Соло так и не выключил вибратор. По правде сказать, у Хакса сложилось впечатление, что пульсация усилилась. Он почувствовал прикосновение ткани к своим голым ногам и догадался, что Соло слез с кровати. Взъерошив Хаксу волосы и мягко прижавшись губами ко лбу напоследок, Соло покинул помещение. Дверь за ним закрылась с лязгом, прокатившимся эхом по комнате.

Глава третья

В редкие моменты просветления Хакс задумывался, как давно ушёл Соло. Не то чтобы он оставил его в одиночестве. Теперь дверь в его камеру была открыта, и Хакс слышал, как Соло ходит где-то в соседней комнате, слышал, как пищит датапад (интересно, его? если так, то удачи с паролем), видел, как время от времени мигает синий огонёк голокамеры. Соло проверял его дважды. Первый раз — когда Хакс содрогнулся в приступе рвоты. Соло замедлил ритм вибратора, хотя не выключил его до конца. А потом смочил губы Хакса водой, поглаживая при этом его лоб в жалкой пародии на ласку. Затем он снова вышел, мурлыкая под нос приторно-сладкие слова утешения. Когда он заглянул во второй раз, ещё одна тонкая струйка воды капнула Хаксу в рот, а потом Соло поменял настройки, выбрав совершенно невыносимый произвольный режим, превративший Хакса в дрожащую массу. И ожидание очередной смены ритма было даже хуже, чем насилие над его изнывающим от чрезмерной стимуляции телом.

Поначалу Хаксу удавалось сдерживать данное себе обещание: он молчал, не позволяя Соло в полной мере насладиться ситуацией. Но когда тело в третий раз содрогнулось от оргазма, превратив его в рыдающее желе, он сдался. Он перечислил всё, что сделает с Соло, если тот попадёт ему в руки. Он начал с подробного описания деталей, но, не дождавшись ответа, принялся громко выкрикивать беспорядочные угрозы. В конце концов он принялся вопить, а когда больше не мог вопить, рыдал и умолял до тех пор, пока не сорвал голос. Связанный, измождённый, он лежал в луже подсыхающей спермы; из-под обручей на руках сочилась кровь, словно довершая эту ужасную пытку. В итоге он достиг точки полного онемения и был бы рад окончательно потерять сознание.

Хакс не смог бы сказать, прошли после этого минуты или часы, но наконец сильные руки коснулись его запястий и лодыжек, освобождая их от обручей. Следом из тела исчез вибратор, и Хакс всхлипнул. Он так сроднился с чувством заполненности, что отсутствие ощущений причинило боль. Соло возился рядом с кроватью, но Хакс не мог найти в себе сил, чтобы открыть глаза и посмотреть, что тот делает. Прикосновение обнажённой кожи к спине вывело его из ступора. Соло прижался к нему всем телом, а потом Хакс ощутил, как член уткнулся ему в дырку.

И хотя физически Хакс не мог кричать, разум его вопил, когда Соло скользнул внутрь и начал вбиваться в него уверенными, резкими толчками, которые бы в другом месте и в другое время заставили его стонать от удовольствия. Он едва осознавал, что его целуют в щёку и подбородок, едва чувствовал цепкую хватку на своих плечах. Соло что-то шептал, и Хакс каким-то образом понимал всё, несмотря на белый шум внутри головы.

как же хорошо, очень хорошо, ты раскроешься для меня, впустишь целиком, я заполню тебя без остатка, у тебя не останется секретов, всё твоё станет моим, знай, ты принадлежишь мне, никогда не отпущу, ты мой навсегда

И Хакс чувствовал это, чувствовал, как липкие пальцы проникают в мозг, оскверняя его даже больше, чем физическое насилие. Это продолжалось и продолжалось. Хакс попытался отступить, но не нашёл ни единого места, чтобы укрыться. И лишь когда Соло, вздрогнув и толкнувшись в последний раз, выкрикнул его имя и замер сверху, заполняя нежеланным жаром, Хаксу было даровано избавление.

Он не знал, как долго пробыл в забытьи, не помнил, как Соло слез с него и встал с кровати. Он только понял, что его наконец оставили в покое. То был благословенный момент небытия, а потом его подхватили на руки и потащили через комнату, баюкая обмякшее тело, как ребёнка. Очередной провал в памяти, и тёплые струи ударили его, ужалив израненную кожу, и он, хрипло выдохнув, застонал. Сильные руки крепко держали его, пока мягкая влажная ткань смывала с него пот, кровь и сперму. Он снова потерялся во времени и пришёл в себя, когда его, укутанного в полотенце, положили на холодный пол. В губы ткнулась чашка, и Хакс узнал вкус жидкого анальгетика, знакомый с детства. Аккуратные прикосновения к запястьям, шее, лодыжкам. Резкий запах бакты. Повязки, напоминающие о верёвках и кандалах. Хакс всхлипнул. Касания стали ещё нежнее, а нашёптывания — более ласковыми. Но они не приносили утешения. А потом Соло поднял его и вернул в кровать, уложив на чистую простыню.
Хакс ждал. Он готовился к очередной порции мучений, и они настигли его, но совсем не те, о которых он думал. Соло лёг рядом с ним и, прижавшись плотнее и пристроив руку на талии, накрыл их обоих одеялом. И в тот момент, когда Соло уткнулся в него носом и притянул поближе, в жалком подобии нежных объятий, Хакс вновь услышал тихий голос, призывающий успокоиться и уснуть. Вопреки всему, он вдруг понял, что поддаётся голосу и обещанному им покою. И тогда тьма поглотила его.

***
Когда Хакс очнулся, перед глазами всё плыло. Глядя в потолок, он пытался вспомнить, где находится. Взволнованный открытием, он застонал, и ноющая боль заявила о себе. Ощущения были — как после его самого эпичного отпуска. И хотя разум всё ещё был затуманен, Хакс отметил, что рядом лежит что-то тёплое, чьё-то дыхание щекочет ухо и чья-то рука сжимает талию. И когда рука обхватила его покрепче, а голос забормотал в ухо, Хакс всё вспомнил. Его словно перемкнуло. Изогнувшись, он в панике отпихнул Соло и спрыгнул с кровати. Приземление было жёстким. Он плюхнулся на пол, ударившись ладонями, но прежде чем смог сделать хотя бы шаг, понял, что не в силах двинуться с места.

— Доброе утро, любовничек! — голос Соло был до тошноты жизнерадостным.
— Любовничек? — выплюнул Хакс.
— Ну, не будь таким букой. Возвращайся в постель.

Вместо того чтобы бежать, о чём молила каждая частичка его тела, Хакс почувствовал, что поднимается, двигается вперёд и снова ныряет под одеяло. Он будто парил над собой и видел со стороны, как прижимается к Соло, кладёт руку ему на грудь, а голову на плечо.
— Так-то лучше, не правда ли?
Его голова кивнула самостоятельно.
— Как насчёт крепкого утреннего поцелуя?

Хакс вздёрнул подбородок, губы встретились с губами Соло и разжались под натиском его языка. «Борись, — пытался он приказать себе. — Кусай. Бей. Кричи. Сделай хоть что-нибудь». Но тело подвело и ещё глубже потонуло в объятиях Соло. И когда ему позволили отстраниться, он вложил всю свою ненависть в злобный взгляд — похоже, единственный дозволенный вид сопротивления.
— Что ты со мной сделал?
Губы прижались к его лбу, несмотря на попытку уклониться.
— Я сделал тебя своим.
— Нет. — Голос, по крайней мере, пока принадлежал ему.
— Ты мой, — обронил Соло. И как ни сложно было принять, даже это оказалось вне контроля Хакса.
— Я твой.
— Повтори.
— Я твой.
— Скажи моё имя. Скажи «Бен».
— Я твой, Бен.

Паника пронзила Хакса, когда Соло взгромоздился сверху и придавил его к матрасу. Твёрдый горячий член прижался к животу. Его тело действовало самостоятельно: выгнувшись, оно подалось навстречу Соло; руки обхватили талию. Хакс вздрогнул, когда Соло погладил его по голове, пропуская пряди сквозь пальцы. А значит, его бессознательные реакции пока ещё не были затронуты фокусами Силы. И хотя почти вся шея Хакса была обмотана бинтами, Соло умудрился найти обнажённый участок кожи и атаковал его, резко впившись зубами. Хакс вскрикнул: отчасти от боли, отчасти от нежеланного удовольствия. Тело снова подвело его, несмотря на последние два дня, наполненные непрекращающейся болью и пытками.

Хакс не понял, что расплакался по-настоящему, пока Соло не вытер слёзы в уголках его глаз.
— Ш-ш-ш, всё в порядке. Я понимаю. Всё хорошо. Это слишком для тебя. Нужно время. Обещаю, сегодня торопиться не будем.
Не прекращая говорить, Соло поднял руку и притянул бутылочку со смазкой.
— Нет. Пожалуйста! — Хакс ненавидел себя за то, что пришлось прибегнуть к мольбам, ненавидел свой надрывно звучащий голос, но мысли о потенциальных пытках терзали его не меньше.
Соло снова пробормотал что-то утешительное, а потом сел, прислонившись к стене, и щёлкнул колпачком.
— Всё в порядке, — повторил он. — Дай руку.

Когда Хакс выполнил приказ, Соло развернул его руку и налил в ладонь большую порцию смазки. Она быстро согрелась; Соло заставил его обхватить свой член и, накрыв его руку своей, задал нужный ритм. Его довольное урчание очень быстро переросло в громкие стоны, по мере того как он, прикусив губу, всё сильнее и увереннее вбивался в ладонь Хакса. Хакс чувствовал удовольствие Соло, благодаря той извращённой связи, что установилась между ними. Его тело пыталось отреагировать, но слишком уж заёбанным оно было, слишком измождённым. Казалось, у Соло не было намерений затягивать процесс, но с другой стороны, отказывать себе в чём-либо противоречило его природе. Разрядка была близка. Так близка, что Хакс почти позволил себе порадоваться, что его минует очередная порция унижений. Но тут Соло положил свободную руку ему на затылок и направил его голову вниз.

— Открой, — приказал он, и Хакс подчинился. Как только член скользнул в рот, Соло кончил, заполняя его семенем. Хакс не успел проглотить всё, и остатки, смешавшись со слюной, потекли по их сплетённым рукам. — Так не пойдёт, — сказал Соло, и Хакс принялся облизывать пальцы, слушая непрекращающийся поток похвал.
Соло поднялся с кровати. Невидимые щупальца вновь шевельнулись в разуме Хакса, и он последовал за своим мучителем. Он стоял и смиренно ждал, пока Соло разматывал бинты и вытирал бакту с кожи.

— Срок годности у этой штуки вышел, но, по-моему, она ещё эффективна.
«Эффективна для чего?» — подумал Хакс. Его бледная кожа выглядела почти здоровой, за исключением ярко-жёлтых и зеленоватых синяков. Соло затолкал его в освежитель и, включив душ, оставил одного. Хакс выкрутил вентиль до упора, но вода осталась чуть тёплой. «Может, оно и к лучшему», — решил он. Очень уж велико было искушение обварить кожу, а потом стереть с неё последние два дня.

Когда он вышел, Соло поджидал его с парой свободных штанов на завязках и рубашкой. Штаны оказались почти впору, за исключением длины, но рубашка висела на нём, сползая то с одного плеча, то с другого, несмотря на все усилия. Соло нашёл это забавным и, пока Хакс пытался привести себя в порядок, поцеловал оба плеча по очереди. Хакс стерпел это, представляя, как его локоть врезается в губы Соло, выбивает зубы, а кровь брызжет на зеркало.

— Вижу, твой дух ещё не сломлен. Отлично. А значит, нас ждёт ещё больше веселья.
С этими словами Соло взял его за руку и впервые вывел из камеры. Соседнее помещение было примерно таким же: серые дюракритовые стены без окон. В середине стоял стол и два стула, у одной стены располагалась походная раскладушка, у второй — небольшой холодильник, а ещё раковина и подвесной шкафчик над ней. В следующем дверном проёме виднелась ещё одна комната. Хакс заметил стоящий там голоприёмник, и у него засвербило внутри. Один вызов. И «Финализатор» с легионами штурмовиков прибыл бы на место и стёр бы этот грязный притон с лица планеты. А потом он, как и следовало ожидать, проявил бы милосердие: взял Соло с собой в качестве пленника и провёл месяцы, упиваясь местью.

— Если ты закончил со своими ничтожными фантазиями, то завтрак готов.
Вздрогнув, Хакс пришёл в себя и обнаружил, что стоит в центре комнаты, там, где Соло поставил его. Стол уже был накрыт: две тарелки с какой-то кашей и два стакана с голубым молоком. Ноги сами понесли Хакса вперёд. Соло отодвинул один из стульев и, когда Хакс сел, устроился на втором стуле у противоположного конца стола, словно пытался создать иллюзию семейной идиллии.

После сухпайков каша на вкус оказалась лучше ожидаемого, но, попытавшись проглотить первую ложку, Хакс поперхнулся.

— Крифф, твоё горло. Я забыл, прости. Подожди минутку. — Соло вскочил и, порывшись в шкафчике, вернулся с двумя маленькими стаканами, напоминающими стаканчики для пилюль в медотсеке «Финализатора». В одном, как догадался Хакс, был тот же анальгетик, что он пил прошлой ночью. Во втором лежала небольшая чёрная таблетка.
— Сперва это. — Хакс безропотно выпил обезболивающее, и Соло протянул ему второй стаканчик. — А теперь таблетку.
— Что это?
— Сначала глотай, вопросы будешь задавать потом.

Его рука поднялась и кинула таблетку в рот. Анальгетик начал действовать, и она легко проскочила вниз по горлу. Соло подтолкнул тарелку, и Хакс взял ложку.
— Ты должен съесть всё. Тебе понадобятся силы.

Именно в этот момент тело напомнило Хаксу, что плитка сухпайка была его единственной пищей за последние тридцать шесть часов, плюс-минус. И несмотря на странный контроль со стороны Соло, он уже не мог отрицать потребность в еде, даже назло своему мучителю. Между глотками Хакс попробовал спросить снова:
— Так что за таблетка?
— Небольшая доза кое-чего синтетического. Совсем чуть-чуть, чтобы удостовериться, что после того, как мы закончим, ты будешь склонен к дополнительному сотрудничеству. У него высокая степень привыкания, но не волнуйся. Вероятнее всего, мне не нужно будет использовать его повторно. Не после того, как мы проведём вместе ещё немного времени. Однако скоро нас ожидает важный сеанс связи, и я должен быть уверен, что ты станешь сотрудничать.

Значит, он ошибся. Наркотики были в духе Соло, но, по крайней мере, тот был честен. Хакс знал, что ему стоит больше переживать о том, с какой готовностью он кивнул в ответ на просьбу не волноваться, но препарат начал действовать. Умиротворяющий туман овладел его разумом. К тому времени, как они оба доели свои порции, Хакс почувствовал, что плывёт.

Обойдя стол, Соло приблизился к Хаксу и взял его за руки. Давление в голове возросло. Хакс испугался, что за этим последует боль, но не ощутил ничего, кроме ласкового прикосновения Соло к пальцам. На краю зрения мерцали искорки.
— Да, ты готов. — Соло поднял Хакса и, не отпуская рук, повёл его в соседнюю комнату.
— Сядь здесь. Ты поймёшь, что говорить. Всё будет хорошо.
— Всё будет хорошо, — машинально повторил Хакс. «Голопроектор. Кажется, я что-то хотел сделать с ним? Верно? Но теперь это не имеет значения».
Прибор загудел, пробуждаясь к жизни. В голубом свечении появилась фигура. Хакс знал это лицо.
— Привет, мам, — сказал Соло с теплотой в голосе, но теперь Хакс знал, как умело тот мог притворяться.
— Генерал Органа, — кивнул Хакс и увидел такой же жест в ответ.
— Ты получила данные? — спросил Соло. Органа кивнула вновь. — Они сказали «да»?
— Твоя передача прошла, да. Генерал Хакс, схемы и контрольные коды, отправленные моим сыном, будут бесценны для нашего дела. Бен довольно настойчиво защищал ваши интересы. Проконсультировавшись, я получила разрешение на предоставление вам убежища и амнистию за все совершённые против Республики преступления. Если база «Старкиллер», которую вы так подробно описали, войдёт в эксплуатацию, то Галактика, несомненно, падёт перед лицом Первого Порядка.

Если бы не пристальный контроль Соло, у Хакса бы челюсть отвисла. «Какие схемы? Какие коды? О чём она говорит?» И пока его мозг пытался обработать информацию, Хакс пожал плечами и произнёс:
— Когда мы только начали разрабатывать проект «Старкиллер», я думал лишь о славе, которую он принесёт Порядку. Но недавно я осознал всю чудовищность того, что строилось под моим руководством, масштабы человеческих потерь в случае применения этого оружия… — Соло обнял Хакса за плечи, и он, уступив, расслабился в его руках.

Героический джедай утешал благородного перебежчика. О, судя по всему, картина была ещё та, потому что сочувствие Органы ощущалось даже через голограмму.
— Бен рассказал, через что вам пришлось пройти, чтобы убежать и передать нам информацию. Не знаю, как и благодарить вас за это. Мы запомним вас как героя Республики. — Она сделала паузу. — Понимаю, вы и так много сделали, но если бы в нашем распоряжении были ваши тактические навыки, когда мы сделаем ход… — Органа умолкла.

Сзади раздался грохот перевернувшегося стола, и Хакса затопила паника, слишком сильная, чтобы быть вызванной таким обыденным шумом. Сжавшись, он попытался вывернуться из хватки Соло и чуть не упал со стула. Сердце бешено забилось. Хакс попытался взглянуть на Соло, подавив спровоцированный тем порыв, но ему удалось лишь жалко выдохнуть и, вцепившись в собственные волосы, начать раскачиваться на стуле взад-вперёд. Соло вновь обнял его и, пригладив растрёпанную шевелюру, заставил расслабиться, превратив в ничтожное создание — главный аттракцион своего личного цирка. Как же Хакс ненавидел Соло за это и ненавидел Органу за то, что она стала свидетельницей. Хакс слышал, как она что-то говорит, но не мог разобрать ни слова. А потом Соло прервал её.

— Я же сказал — нет, мам. Если бы ты знала, что они с ним делали, ты бы не просила. Он не может.
«Что они с ним делали?» Несмотря на наркотический туман, Хаксу хотелось смеяться, но всё, что ему позволили — икающий всхлип. А потом Соло, казалось, перерезал все сдерживающие нити, и Хакс полностью потерялся.
— Я отправлю остальную информацию чуть позже, мама. А теперь мне надо идти. — Соло оборвал связь, прежде чем Органа успела ответить.
— О, всё прошло идеально! Ты был очарователен.
— Правда? — Эйфория струилась сквозь его тело. От похвалы Соло клонило в сон.
— Конечно. А теперь тебе нужно отдохнуть. У меня ещё много дел. Возвращайся в свою комнату.
Поцеловав Хакса в щёку, Соло игриво прикрикнул на него. Хакс поднялся и, пройдя через оба помещения, вернулся в камеру. Вскарабкавшись на кровать, он укрылся почти по шею. «Отдыхай», — раздалось внутри головы. Хакс закрыл глаза.

Глава четвёртая

Проснувшись в следующий раз, Хакс не испытывал смятения. Он помнил всё. Он поднялся с кровати и отправился искать Соло.
И обнаружил своего похитителя растянувшимся на раскладушке в соседнем с камерой помещении. Тот что-то набирал, щёлкая по экрану датапада. Хакс осознал, что это его гаджет, а Соло каким-то образом умудрился взломать пароль. Когда Хакс приблизился, Соло поднял на него взгляд и улыбнулся.

— О, ты проснулся. Отлично. Мама прислала подтверждение твоего помилования, очередную порцию благодарностей и пожелание скорейшего выздоровления.
Выздоровления?
— Выздоровления после чего? И о каких файлах ты трепался? О каких схемах? Я ничего тебе не давал.
Соло оскалил зубы.
— Выздоровления после травм, которые ты получил при побеге из Первого Порядка, когда они узнали о твоём намерении дезертировать, конечно. А что до остального…
«Ты сделал это. Ты дал мне всё». Губы Соло больше не шевелились, но Хакс по-прежнему слышал его голос, отдающийся эхом внутри черепа. «И всё, что мне оставалось сделать — раскрыть тебя для своих нужд. Разбить на кусочки. Все твои укрепления, все стены. Они пали». Хакс тряхнул головой, словно пытался вытеснить слова изнутри, но Соло усилил напор. «Я заполнил тебя без остатка, я побывал в каждом уголке твоего разума. Всё, что ты знаешь, всё, чем ты являешься, теперь полностью принадлежит мне. Ты мой».

Хакс вскрикнул, хотя понял, что это Соло позволил ему. Он чувствовал Соло, чувствовал, как тот просеивает его разум, заставляя вспомнить вещи, которые он давно позабыл, позволяя им всплыть на поверхность, как пузырькам. После было ещё что-то: отрывочные вспышки встреч, технических брифингов, аттестации персонала. Конечно, это было далеко не всё, но достаточно. Достаточно, чтобы доказать, что Соло сказал правду. Хаксу был дозволен ещё один вскрик, прежде чем Соло прервал его и, прижав к стене обычным взмахом руки, запечатал ему глотку крепче, чем верёвки несколькими днями ранее.

— Вот только не надо теперь истерить. Всё будет хорошо. Ты слышал, что сказала моя мама? Ты станешь героем!
Невидимая рука вокруг шеи ослабла, и Хакс рухнул, хватая ртом воздух, пытаясь как следует наполнить лёгкие и успокоиться. Голос вернулся к нему, и он решил им воспользоваться.
— Я убью тебя за это, Соло. Обещаю. Придёт день, когда ты меньше всего будешь этого ждать, и тогда я перережу тебе горло и искупаюсь в твоей крови.
Соло рассмеялся, откинув голову. Он словно дразнил Хакса своей гладкой, гибкой шеей — такой близкой и в то же время совершенно недосягаемой. Во всяком случае, в данный момент.
— Может, и убьёшь. Ты же понимаешь, что это тоже часть забавы. Ведь там, внутри, ты всё ещё сражаешься со мной и, возможно, когда-нибудь обретёшь силу, чтобы вырваться на свободу. Но я обещаю, что буду наслаждаться всем, что смогу взять у тебя до тех пор.

Когда Соло присел перед ним, Хакс дёрнулся и отстранился.
— Не беспокойся, мой генерал. Пока ты в безопасности. У меня ещё есть работёнка.
Кажется, мгновение свободы подошло к концу. Тело Хакса потопало обратно в камеру и устроилось на кровати спиной к выходу. Он застыл в этом положении и, уставившись в стену, слушал, как возится в соседнем помещении Соло. Связавшись с матерью, тот что-то бормотал. Вероятно, передавал оставшуюся часть файлов, скомпилированных из добытой у Хакса в голове информации. Хакс почувствовал, как кровь застыла в жилах, когда услышал голоса, обсуждающие засекреченные детали схемы «Старкиллера» и план, основанный целиком и полностью на похищенных из его мозга знаниях. О да, это повышало гарантии на успех.

Позади раздался шум: шаги, звук чего-то тяжёлого, упавшего на пол. Но обернуться Хакс не мог. Матрас прогнулся под весом вскарабкавшегося на кровать Соло. Тот плотно прижался к Хаксу и обхватил его руками.
— Похоже, планирование завершено. Хотел бы я взять тебя с собой, но ты ещё не готов.
— Ещё бы. Вот было бы неловко, если бы я раскрыл перед всеми твою ложь. — Хакс вдруг понял, что к нему вернулась способность двигаться, и он, неуклюже развернувшись лицом к Соло, злобно уставился на него.
— Я оставил тебе немного сухпайков. Даже больше, чем нужно. Не думаю, что буду отсутствовать дольше недели.
— Уж будь уверен, я выживу.
Очевидно, за неделю можно будет найти выход отсюда.
— Как насчёт поцелуя на удачу? — Широкая лапища обхватила подбородок и заставила Хакса вздёрнуть голову.
— Как насчёт выйти в открытый космос через шлюз?

Хаксу почти удалось вырваться, но тут их губы соприкоснулись, и Соло, усмехнувшись ему в рот, притянул его поближе.

Несмотря на вырывающиеся стоны, его мысли всё ещё принадлежали ему, и Хакс наполнил их самыми смертоносными образами, которые смог вообразить, представив, как Соло лежит в луже собственной крови с оторванными конечностями.
Насытившись поцелуем, Соло отстранился, и Хакс снова почувствовал, что его пригвоздило к койке. Соло медленно прошёл через комнату и, прежде чем закрыть за собой дверь, обернулся.

— Тебе лучше надеяться на нашу победу, потому что никто больше не знает, где ты находишься. Что, если Сопротивление проиграет? Что, если я погибну? Тогда ты сдохнешь от голода в одиночестве. — Соло дерзко ухмыльнулся и подмигнул. — Кроме того, мне кажется, ты хочешь прикончить меня собственноручно.
Как только дверь захлопнулась, Хакса отпустило. Он мигом пересёк комнату и вцепился в двери, бессильно скребя ногтями по каркасу. Не найдя ни малейшего зазора, он завыл от отчаяния.

Голос Соло эхом отозвался внутри головы: «Расслабься, мой генерал. Я вернусь — ты и опомниться не успеешь. И ты будешь очень рад меня видеть».

Хакс услышал негромкие удаляющиеся шаги, а потом наступила тишина. Рядом с кроватью он обнаружил оставленный Соло деревянный ящик, наполненный разнообразными упаковками из фольги. И ни одной надписи на ауребеше. А значит, целую неделю он будет питаться неизвестно чем.

Теперь, когда у него появилась возможность, он основательно исследовал комнату. Стены и потолок были монолитными, без единого шва, за исключением дверной рамы, а дверь так плотно прилегала к ней, что в щель не прошёл бы и листок флимсипласта. Петли обеих дверей (в соседнюю комнату и в освежитель) были спрятаны под обшивкой, вмонтированной в стену. Хакс как-то подумывал над тем, что мог бы ослабить петли при помощи цепей с кровати, но Соло забрал их. Ещё одно похищенное воспоминание, крифф его дери. Зеркало в освежителе представляло собой цельный лист отполированного металла, а не стекла. Впрочем, оно оказалось приваренным к стене, так что всё равно толку от него не было никакого. Все трубы в душевой кабинке были спрятаны в стены, а пластиковая перегородка была слишком толстой, чтобы справиться с ней без инструментов.

Да, выйти из камеры не представлялось возможным, и ничто из обстановки нельзя было обратить в оружие. Судя по всему, он застрял тут основательно. Наконец, прервав поток ругани, Хакс занялся сухпайками и разложил их на кучки со схожими надписями, постаравшись рассортировать по языкам. Если он будет питаться скудно, то хватит на две недели. Может быть, на три, если он уменьшит порции с самого начала. Соло оставил ему две ложки — из самого дешёвого и мягкого пластика. Даже есть ими было сложно, не говоря о том, чтобы попытаться атаковать Соло. Проклятье. Это было невыносимо.

Двадцать семь шагов от стены до стены и тридцать четыре от двери до койки — вот его камера. Освежитель — семь шагов на десять. Койка — десять ладоней на шестнадцать, высота — до колен, застлана простынёй, чуть более тёмной, чем первоначально, но всё равно изношенной. Он нашёл зубную щётку, но пасты не обнаружил, как и прочих предметов для гигиены. Отвратительно.

А ещё он не знал, как отмечать время. Соло покормил его «завтраком», прежде чем покинуть, но не было никаких гарантий, что дело происходило утром. И когда он вновь почувствовал голод, то взял наугад одну из упаковок. Кажется, содержимое требовалось залить кипятком, но этой возможности у него не было. Чем бы это ни было, оно было твёрдым. Хакс не стал задумываться, вкус его не особо заботил, и он заставил себя прикончить паёк. Утилизатор мусора отсутствовал, поэтому он сполоснул пустой пакет водой и положил у двери.

По прошествии неопределённого времени, которое, к сожалению, нельзя было измерять шагами, он снова взял пакет и зубами разделил его на полоски, а потом использовал одну, попытавшись ослабить крепления на койке. Но лента с лёгкостью разорвалась. Поэтому он соединил остальные вместе и попробовал снова. В этот раз его старания принесли «плоды» — импровизированный инструмент соскользнул, и Хакс ободрал костяшки.

Что означало тупик. Никаких шансов. Ещё ни разу в жизни у него не было такого длительного периода безделья. С чувством гадливости он плюхнулся на койку и уставился в потолок.

К его удивлению, через неизвестный срок освещение вдруг снизилось на пятьдесят процентов. Несколько минут спустя свет стал ещё тусклее, а вскоре и вовсе погас, оставив его в кромешной темноте. В конце концов, теперь у него был хоть какой-то способ отсчитывать дни. С этими мыслями Хакс попытался заснуть.

В какой-то момент ему это удалось, и он провалился в сон, несмотря на вновь появившееся освещение. Его тело всё ещё восстанавливалось после насилия последних нескольких дней. Пробуждение было мучительным: голова раскалывалась, кожа покрылась липким потом. Его терзала жажда, голод и какое-то неоформившееся желание. Пища не удовлетворила его, и Хакс снова принялся беспокойно метаться по комнате. Двадцать семь на тридцать четыре, двадцать семь на… Когда Соло дал ему ту маленькую чёрную пилюлю, то упомянул, что она может вызвать привыкание. Ну просто чудесно. Сколько бы он ни пил воды, она не облегчала ватный привкус во рту, от яркого света казалось, что прямо в череп вонзают кинжалы, а съеденный паёк лежал в желудке мёртвым грузом. Хакс практически заполз обратно на койку и, укрывшись с головой в попытке защититься от света, свернулся клубком и замер.
Он опять заснул, а когда открыл глаза, кругом стояла тьма. Грудь скрутило спазмом, дыхание перехватило. Отсутствие света и шума, это абсолютное небытие вокруг ввергло Хакса в панику. «Это не повязка», — уверял он себя. Он не связан. Он один. Рядом никого нет, никакие пытки не поджидают его во тьме.

Он заставил себя лежать на койке, сфокусировавшись на дыхании и зажмурив глаза так крепко, что под веками заплясали призрачные огоньки. Он считал каждый вдох и выдох, сконцентрировавшись на том, как воздух проникает в лёгкие. Десять вдохов, сотня, пятьсот. Он открыл глаза, даже не осознав этого, и сосредоточился на отдалённом голубом сиянии, маленьком проблеске света среди черноты. Голокамера. В самом верху у потолка. Этот огонёк принёс некоторое успокоение, и Хакс отключился.

На следующий «день» он лишь дважды покидал постель. Один раз, чтобы поесть, и второй — посетить освежитель. Даже принятие душа представлялось Хаксу каким-то непомерным трудом. Он по-прежнему был не в силах отследить ход времени, но ему показалось, что сегодня свет погас раньше, чем нужно. И хоть это несказанно выводило его из себя, он смог оценить великолепие техники, пусть она и была ещё одним способом сбить пленника с толку.

Проснувшись во время очередного светового цикла (Хакс решил не называть это «днями», убедившись, что Соло намеренно запрограммировал технику, чтобы сбить его внутренние биоритмы), он обнаружил, что, судя по всему, тело избавилось от остатков наркотика. Зайдя в освежитель, он заметил в зеркале, что синяки побледнели. Впрочем, это было не так уж хорошо. Не ощущая боли от ушибов, он не знал, на что отвлечься. Всё, на чём он мог теперь сфокусироваться: пустая комната и собственное одиночество.

Он уже непроизвольно начал ограничивать себя в пище и решил, что лучше так и продолжать, учитывая варианты. В самом худшем случае Сопротивление одержит быструю победу, Соло тут же вернётся. Но если того ранят или сопротивленцев разгромят, а Соло удастся убежать, Хакс застрянет здесь на более долгий срок. Чтобы выжить, он нуждался в Соло. Нуждался так же сильно, как ненавидел его. И да, тот был прав: Хакс умрёт, если Соло не вернётся.

Ну что же. Сперва душ, затем приём пищи, а потом он попытается занять себя чем-нибудь, чтобы не сойти с ума. Без мыла Хаксу не удалось ощутить себя чистым в полной мере, и всё-таки он почувствовал себя лучше. Но когда он обнаружил отсутствие сменной одежды, то задался вопросом: «Стоило ли вообще утруждаться?».
— Мог бы оставить мне что-нибудь. — Хакс дёрнулся от звука собственного голоса. Первые слова, которые он произнес за два дня. — Блядь.

Он сполоснул рубашку, выкрутил и растянул на раковине. После того как она просохла, он надел её и, неохотно стащив штаны, проделал с ними то же самое. Он знал, что мог постирать вещи одновременно, но даже мысль о том, чтобы снова оказаться в камере голышом, причиняла ему боль. Кроме того, растягивая процесс, он хоть чем-то занимал себя. Пока штаны сохли, он взял ещё одну упаковку с сухпайком. Этот отлично заварился даже в тёплой воде, хотя всё равно мог соперничать с пайками Первого Порядка за звание самой безвкусной пищи в Галактике.

Вскоре высохли и штаны, койка была застелена, и Хакс обнаружил, что снова меряет шагами комнату. «Сколько дней пройдёт, — спрашивал он себя, — сколько дней, прежде чем я сойду с ума?».

Хакс предполагал, что после этого прошло около шести суток. В начале девятого дня заключения у него внезапно возникло странное щекочущее ощущение под веками. Задавшись вопросом, не свихнулся ли он окончательно, Хакс встряхнул головой. Но ощущение лишь усилилось. Оно всё нарастало и нарастало, всё больше походя на гигантскую руку, которая сжимала и блокировала все остальные чувства, пока он не свалился на пол, вцепившись в волосы. А потом с беззвучным хлопком всё исчезло. У Хакса было всего несколько мгновений, чтобы обдумать это, прежде чем дверь открылась.

Скулу Соло пересекал большой потемневший синяк, но в остальном он казался невредимым. Он стоял в дверях и улыбался, глядя на Хакса.
— Угадай что, мой генерал! Мы победили!
«Ты обрадуешься, когда увидишь меня».
И Хакс сделал шаг вперёд. Потом ещё один. А затем бросился через комнату и, заключив Соло в объятия, поцеловал.
— Ты вернулся. Ты в безопасности, — произнёс он и, обмякнув в крепкой хватке заботливо подхвативших его тёплых рук, вздрогнул, когда ладони скользнули под рубашку.
— Погоди, сперва посмотри отчёты, — начал Соло. Но Хакс оборвал его:
— Позже. Хочу тебя прямо сейчас.

Соло рассмеялся, однако позволил Хаксу протащить себя через всю комнату, позволил стащить с себя куртку и бросить её на пол и не стал возражать, когда Хакс опрокинул его на койку и взгромоздился сверху. Пока Соло покрывал поцелуями его шею и лицо, Хакс вдруг осознал, что между ними по-прежнему много слоёв одежды. Соло вновь рассмеялся, когда Хакс завозился с пуговицами на рубашках, не переставая чертыхаться из-за того, что процесс затянулся. Хакс не мог остановиться, ему не хватало ощущений, которые дарило ему прикосновение к коже Соло и её вкус на языке. Он надавил на его плечи, и Соло распластался под ним, к превеликому удовольствию. Теперь Хакс мог дотянуться до всего, чем он и воспользовался, покрыв грудь цепочкой поцелуев. Упиваясь каждым прерывистым вздохом, каждым движением пальцев, ерошащих его шевелюру, Хакс спустился вниз, следуя за дорожкой чёрных жёстких волосков, исчезающей под штанами.

Соло ни на мгновение не сводил с него взгляда, впитывая всё до последней капли. Хакс полуприкрыл глаза и довольно заурчал, когда нашёл новую чувствительную точку и вырвал очередной приглушённый вздох. Он не хотел торопиться, желая подразнить Соло подольше. Но, спустив с него штаны и впервые прикоснувшись щекой к его члену, он понял, что это выше его сил. Он хотел его, и хотел немедленно. Он жадно накинулся на член, обвёл языком головку и слизнул выступившие капли смазки. С губ Соло сорвался стон. Хакс поочерёдно то облизывал самый кончик, то размашисто скользил языком вдоль ствола. Он хотел довести Соло до экстаза, хотел ощутить, как тот заполнит его рот, но вдруг сильные руки оттолкнули его.

— Нет, не так. Хочу быть внутри тебя. — Соло уже успел открыть шкафчик и притянуть бутылочку с лубрикантом, а Хакс даже не заметил этого.
— Раскрой себя. Хочу это видеть, — приказал Соло, и Хакс подчинился без колебаний. Он выругался, когда не смог сразу развязать шнурок. Раздался треск ткани, и Хакс резко спустил с себя штаны. Пристроившись между ног Соло, он смазал пальцы. Прогнув спину, завёл руку назад и принялся растягивать себя. Он никогда раньше не занимался этим в чьём-либо присутствии, никогда не выставлял себя напоказ в столь интимной манере, но для Соло он был готов сделать это, и даже больше. Закончив с подготовкой, Хакс резво оседлал его бёдра. Вздрагивая влажным от пота телом, Хакс жаждал, чтобы Соло проник до упора, наполнил его.

— Я нуждаюсь в тебе, — произнёс Соло. Хакс потянулся и растрепал его чёрные волосы всё ещё скользкими от смазки ладонями, а потом застыл, чувствуя, как член проникает внутрь, преодолевая преграду из тугих мышц. Вспышка боли обожгла его, и Хакс вскрикнул. Не прекращая бормотать что-то утешительное, Соло поглаживал его бока, ожидая, пока Хакс расслабится. Он ободряюще мягко покачивал бёдрами, и в итоге Хакс опустился до конца.
— Только посмотри на себя. Как прекрасно. И всё это ты сделал для меня.

От этой похвалы тело пронзило удовольствие, усилившееся, когда Соло двинул бёдрами и проник ещё глубже. Подавшись ему навстречу, Хакс ударился о его тело, наслаждаясь тем, как скользит внутри член. Вскоре он абсолютно весь покрылся потом, мышцы свело от напряжения, но он и не думал останавливаться. Только не в этот момент, когда Соло так стонал под ним, перемежая вздохи непрекращающимися похвалами, от которых бурлила кровь. Хакс опешил на мгновение, когда Соло вдруг дёрнулся вперёд и опрокинул его спиной на койку. Но как только тот начал вбиваться в него резкими толчками, Хакс принялся подмахивать, ловя каждое неистовое движение. Пытаясь приглушить собственное пыхтение, Соло впился зубами в плечо Хакса, и тот протяжно застонал.

— Идеально, — бормотал не переставая Соло, а Хакс не возражал. Никто и никогда прежде не вдалбливался в него так неистово, заполняя без остатка. И когда Соло, переплетя их пальцы, пригвоздил его руки над головой, Хакс выгнулся, моля о большем. Потому что Соло совершенно точно знал, как двигаться, куда прикасаться, когда быть нежным, а когда добавить немного жёсткости.

Вдруг Соло замедлился, и Хакс протестующе заскулил. Утихомирив его поцелуями, Соло сказал:
— Ш-ш-ш, замри на минутку. Я хочу, чтобы ты осознал, как нам хорошо вдвоём.
— Ты о чём? Я уже… — Между двумя ударами сердца всё изменилось. — Ублюдок! Мразь! Слезь с меня! Убирайся!
Придавленный тяжестью чужого тела, Хакс не мог сопротивляться. Оставалось лишь сыпать проклятиями, пока Соло неторопливо двигал бёдрами.

— Как же хорошо. Как прекрасно, — промурлыкал он. И когда Хакс бессильно зарычал в ответ, Соло добавил: — Я покажу тебе. Я дам тебе всё, о чём ты когда-либо мечтал.

После этого всё слилось в одно размытое пятно. Соло сдержал своё слово. Он действительно знал всё. Он проник в каждый уголок разума Хакса и вытащил все его потаённые желания. Все те вещи, о которых он размышлял, лёжа в постели наедине с рукой, все фантазии, которые он не воплотил. Какая-то его часть всегда хотела отпустить себя, позволить кому-то другому взять контроль, в то время как он бы растворился в собственном удовольствии. И Соло позаботился об этом. Жадно подмахивая каждому резкому толчку, Хакс даже не мог быть в претензии на Соло за этот извращённый контроль над своим телом и разумом. Грубые звериные шлепки кожи о кожу наполнили комнату, и в этот раз крик, сорвавшийся с губ Хакса, был криком блаженства.

Когда оба рухнули на кровать, влажные и измождённые, Хакс не нашёл ни капли энергии, чтобы обругать себя. Хотя, в конце концов, он предпринял попытку избежать объятий потянувшегося к нему Соло и сдержанно отвернулся, уклоняясь от поцелуя.
— Ой, да перестань! Как можно быть таким букой после лучшего секса в своей жизни? И не думай отрицать. Ты же знаешь, что я знаю.
— Ты про секс, который я не выбирал, основанный на фантазиях, вырванных из моего разума?

Странное щекочущее чувство вернулось, прокладывая путь в глубины мозга. Подозревая, что это означает, Хакс попробовал не обращать внимания, желая, вопреки всему, сохранить себя настоящего ещё на несколько минут.
Но Соло был настойчив. Его губы прижались к затылку Хакса, игнорируя вялое сопротивление.

— Это был твой выбор, — пробормотал он. — Всё, что произошло.
Подпитываемый внезапной вспышкой гнева, Хакс снова дёрнулся, но тщетно.
— Ты безумец, — прошипел он. — Я не выбирал ничего из этого. Я не выбирал, чтобы меня похищали, пытали и насиловали. Я не хотел предавать Первый Порядок и видеть, как он падёт.
Соло рассмеялся.
— И всё же ты выбрал это, мой генерал. Целиком и полностью. Если бы твои намерения были честными с самого начала, то мы бы заключили сделку и разошлись — каждый своим путём. — Соло умолк и хохотнул. — Ну, хотя я бы попробовал сперва тебя соблазнить, ведь ты — красавчик, крифф побери. — Хакс обнаружил, что полностью потерял контроль над телом и, развернувшись, прижался к Соло; его руки самостоятельно обхватили того за шею. — Кстати, мне нравится твоя борода. Ты должен её оставить.

Хакс ощущал, как его я исчезает где-то внутри. Ведь он не должен был чувствовать удовольствия, и всё же после слов Соло по груди разлилось тепло.
— Но вместо этого ты планировал захватить меня, изъять груз и пытать меня ради информации о Сопротивлении. Вот я и решил всё переиграть. Ты же не будешь отрицать, что мечтал провернуть вот это всё со мной? — Хакс почувствовал, как кивнула его голова, а тело расслабилось. — Но тебе повезло, ведь я намного лучше тебя. Ты бы позаботился лишь о своём удовольствии, наплевав на моё. А покончив со всем, ты бы убил меня, выбросил тело в открытый космос и двинулся дальше, не раздумывая. Но я не такой. Я собираюсь держать тебя при себе, и мы будем жить вместе долго и счастливо, мой генерал. — Соло нахмурился. — Хм, я не должен больше так тебя называть. Ты ведь уже не генерал. А Хакс — слишком официально. И ты вроде не любишь, когда тебя называют Армитажем. О, придумал! — Его лицо озарилось. — Ари.
— Что?
— Да, именно так. Буду звать тебя Ари. Идеально. Знаешь, моя бабушка тоже называла деда сокращенным именем. — Соло соединил свои пальцы с пальцами Хакса и поцеловал каждую костяшку. А потом поднял взгляд и пристально посмотрел Хаксу в глаза. Тот не смог сдержать улыбки.
— Твой Ари, — произнёс он, желая увидеть огоньки в глазах Соло.
— Мой, — согласно кивнул тот.

@темы: перевод, категория: слэш, ББ-2017, персонажи: Армитаж Хакс, персонажи: Кайло Рен | Бен Соло, рейтинг: NC-17

---

Расписание выкладок

[Star Wars Big Bang]

Расписание Star Wars Big Bang 2017

Дата выкладки	Автор/переводчик	Иллюстратор	Ссылка на работу
1.12.2017	resident trickster	чай с мухомором	Истина Кайло Рен/Армитаж Хакс, антиутопия, драма, AU; R
4.12.2017	Браво	Анафи	Слепой да не увидит Бен Соло/Армитаж Хакс, порно в политическом антураже porn with plot, драма; NC-17
7.12.2017	*Селина*	LynxCancer	Не убоюсь я зла Кайло Рен/Рей, ангст, драма; PG-13
11.12.2017	Виктория Инферно	Цыферки	Поменяться ролями Бен Соло/Армитаж Хакс, PWP, нон-кон, отсутствие обоснуя; NC-17

запись создана: 30.11.2017 в 00:28

@темы: ББ-2017

---

Не убоюсь я зла

[*Селина*]

Название: Не убоюсь я зла
Автор:  *Селина*
Бета:  LynxCancer
Иллюстратор:  LynxCancer 1, 2, 3
Размер: 22158 слов
Пейринг/Персонажи: Кайло Рен/Рей, Люк Скайуокер, Роуз Тикко, Армитаж Хакс, Дофельд Митака, Фазма, По Дэмерон и многие другие
Категория: гет
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: PG- 13
Краткое содержание: Российская Империя, 1880-й год. Революционная организация "Первый порядок" приговаривает к смерти императора Александра II и открывает на него охоту. По воле случая пересекаются пути революционера- террориста Рена и юной слушательницы Бестужевских курсов Раечки.
Кто виноват? Что делать? Тварь ли я дрожащая или право имею?
Предупреждения:
1) Альтернативная Российская Империя, в которой вместо революционной террористической организации "Народная воля" существует схожая (но не полностью идентичная) по целям и методам организация "Первый порядок". Описанные теракты основаны на реальных событиях, но сдвинуты во времени, полного совпадения с событиями российской истории данного периода в фике искать не стоит.
2) Участники «Первого порядка» используют для общения между собой партийные псевдонимы.
3) Смерть второстепенных персонажей. Упоминание увечий, пыток.
Примечание:
1) Кроссовер с романом Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание". В фике участвуют некоторые персонажи романа.
2) В уста героев фика вложены некоторые высказывания С. Халтурина, В. Фигнер, Ф. Достоевского.
Скачать: AO3

Пролог

В начале августа, уже довольно поздним вечером, молодой человек лет двадцати пяти подошел к дому на углу Третьей Мещанской и Екатерининского канала. Остановившись на мгновение и оглядевшись по сторонам, словно проверяя, не идет ли кто за ним, он зашел во двор. У парадной он столкнулся с пьяненьким чиновником, еле стоящим на ногах.

— Па-а-апрашу вас, сударь! — визгливым голосом крикнул пьяный, но когда он разглядел, на кого налетел, то стушевался и весь съежился, как будто ждал, что его сейчас начнут бить. Опасения его были отчасти понятны — молодой человек был до чрезвычайности высок и широк в плечах, над чиновником он возвышался аки колокольня Ивана Великого. Ни сказав пьяному ни слова, он прошел мимо и поднялся на четвертый этаж по темной и ужасно грязной лестнице. Однако же молодого человека это ничуть не смущало: он шел быстро и уверенно, легким пружинистым шагом. Некоторые двери в коридоре были приотворены или даже открыты настежь; из них слышен был шум голосов и пьяный смех. В коридоре стояла такая вонь, что молодой человек, правду сказать, ко многому привычный, все же не удержался от брезгливой гримасы.

«Тяжко ему тут живется-то», — подумал он; злая усмешка мелькнула на его губах, но тотчас исчезла.

Он остановился перед узкой дверью в самом конце коридора и постучал.

— Кто? — услышал он женский голос.

— Я к Аркадию Борисовичу, за переводом, — ответил молодой человек.

Дверь тотчас распахнулась. На пороге стояла белокурая молодая женщина наружности самой примечательной — высокая до изумления, при этом сложенная на редкость соразмерно, сильная, крепкая, так и пышущая здоровьем. Черты лица ее были крупные, но правильные; глаза большие, ярко-голубые, взгляд гордый и пристальный. Одета она была в простенькое темное платье из самой дешевой ткани, на плечи был небрежно накинут шерстяной платок.

— Вы поздно, — сказала она самым суровым тоном; голос ее был низкий и мелодичный.

Молодой человек пожал плечами.

— Раньше не смог, — только и ответил он. Поколебавшись, женщина отступила в сторону, давая возможность ему войти внутрь.

Комната была тесная и темная, обставленная до крайности скудно и бедно — узкая кровать, заваленный бумагами и книгами стол с двумя старыми стульями, да покосившийся шкап. За столом сидел мужчина лет двадцати восьми, рыжеватый и бледный, с прозрачно-серыми, почти бесцветными глазами. Он не поднялся навстречу вошедшему, только повернул к нему голову.

— Вы безобразно опоздали, Рен, — заметил он. — Надеюсь, впредь такого не повторится. Готово у вас?

— Да, — ответил молодой человек. — Только я пришел вам сказать, Хакс, что надобно все отменить.

Тот, кого он назвал Хаксом, поднялся из-за стола, и стало видно, что он высок, ростом почти что вровень с Реном, но до болезненности худой. Держался он очень прямо, про таких говорят — «словно палку проглотил», одет был бедно, но опрятно, белье при это выглядело безукоризненно чистым.

— Объяснитесь, — потребовал Хакс. Лицо его оставалось спокойным, однако весь он подобрался, словно ожидал, что Рен может в любой момент броситься на него.

— Филька сбежал.

Хакс нахмурился.

— Сбежал? Почем знаете, что не арестован?

— Он не явился в назначенный час, — ответил Рен. — Я сам пошел его искать. В ночлежной он третий день не появлялся. Я уж не знал, что и думать, и тут совершенно случайно чуть не столкнулся с ним на Садовой. Он был с какой-то девушкой. Едва лишь он меня увидел, как кинулся бежать; я хотел его догнать, но потерял в толпе.

— Он может донести, — тихо сказала женщина. — Возможно, что уже донес.

— Навряд ли — он слишком боится меня, да и вас. И все же дела так оставить нельзя.

Хакс обдумал его слова.

— Фазма, — сказал он женщине, — передайте Митаке, что дело наше откладывается. Запрещаю что-то предпринимать без моих прямых указаний.

Фазма коротко кивнула.

— Вам стоит сменить квартиру, — продолжил Хакс. — И вам, Рен.

— А что же вы?

— Я останусь здесь. Этот ваш Филька никогда у меня не был и ничего обо мне не слышал.

— Он знает мало, — сказал Рен, — и все же нам нельзя рисковать; с предателем надо покончить.

— Сможете его найти? — с сомнением спросил Хакс.

— Найду, не сомневайтесь.

— И все же я предпочел бы поручить это людям Фазмы.

— Студентикам вашим? — с невыразимым презрением сказал Рен. — Не выдюжат. Бомбу бросить смогут, а человека зарезать, в глаза ему глядючи, не смогут. Струсят.

— Вы, стало быть, не струсите, — сухо сказал Хакс.

Глаза Рена бешено вспыхнули.

— Вы знаете, на что я пошел, что я совершил, и смеете во мне сомневаться? — низким, дрожащим от сдерживаемого гнева голосом проговорил он.

Хакс выдержал его взгляд.

— За вас поручился сам Сноук, и этого мне достаточно, чтобы полностью вам доверять, — ответил он. — Мне только надобно, чтобы вы сохраняли осторожность и не поставили под удар всех нас.

— Так и будет, — сказал Рен.

Вскоре он ушел, коротко распрощавшись.

— Вы и в самом деле доверяете ему? — спросила Фазма.

— Сноук за него поручился, это правда, — задумчиво проговорил Хакс. — И все же нет, не доверяю.

Глава 1

Несколькими днями позже две девушки, на вид лет двадцати, шли по Средней Подьяческой. Одна из них была маленького росту, крепко сбитая, черноволосая и довольно смуглая. Не слишком красивое лицо ее было до того свежим и милым и цвело таким ярким, совсем не петербургским румянцем, что многие из прохожих замедляли шаг и засматривались, а один парень, по одежде мещанин, не сдержавшись, присвистнул и сказал:

— Ишь, розочка какая!

— Положим, что и Розочка, да не для тебя цветет! — ничуть не растерявшись, ответила ему девушка и расхохоталась, показывая крепкие белые зубки.

— А если сорву?

— Иди себе мимо! — строго прикрикнула на него другая девушка. Она была повыше своей подруги, тонкая и стройная, русоволосая, со светло-карими глазами. Вид она имела самый серьезный и даже суровый. Парень, посмотрев на нее, хмыкнул и пошел дальше.

— Ну не сердись, Раечка, мы же шутили, — первая взяла ее под руку.

— Ты знаешь, Роза, как я не люблю все эти пошлые заигрывания! — с раздражением ответила она. — Я… — и вдруг замолчала, тревожно оглядевшись по сторонам.

— Да что с тобой? — воскликнула Роза. — Ты в последние дни сама не своя.

— Не знаю, — тихо сказала Рая. — Мне иной раз чудится, что кто-то ходит за мной… взгляд чувствую — тяжелый, давящий… да нет, все пустое это, бред! — вскрикнула она.

— Пойдем, Раечка, пойдем,— встревоженная Роза увлекла ее за собой.

Вскоре подошли они к дому, где снимали комнату; преогромнейший этот дом выходил одной стеной на канаву, а другой — в Среднюю Подьяческую улицу. Когда они хотели уже зайти в парадную, их окликнул дворник и протянул сложенную в несколько раз бумагу, запечатанную бутылочным сургучом.

— Это что? — удивилась Роза.

— Повестка, из конторы, — со значительным видом сказал дворник. — На имя Раисы Ивановны.

Роза побледнела. Молча и быстро поднялись они по лестнице; в комнате Рая распечатала письмо.

— Велено явиться завтра к девяти, — сказала она.

— Хочешь, пойду с тобой? — горячо воскликнула Роза, сжимая ее руку.

— Вздор! — отрезала Раечка. — Я не сделала ничего дурного, а если эта подлая женщина опять написала на нас жалобу — о, я ей все, все выскажу!

Она села за перевод и работала до позднего вечера, только раз прервавшись на еду. Внешне она была совершенно спокойна, и ей самой даже это было несколько странно.

Так же спокойна Рая была, войдя следующим утром в полицейскую контору. Народу было много, и ей пришлось ждать, стоя в углу. Было ужасно душно, несмотря на открытые окна. То и дело раздавались крики и даже стук кулаком по столу — квартальный надзиратель Алексей Михайлович Платов нрава был раздражительного и гневливого. Рая уже немного знала этого человека; в контору ее вызывали не в первый раз.

Наконец, дошел черед и до нее. Платов зло глянул на Раю, но не успел он и рта раскрыть, как в комнату вошел еще один человек, Рае незнакомый.

Алексей Михайлович тут же переменился в лице и вскочил с удивительной для его возраста прытью.

— Порфирий Петрович! — вскричал он. — Да неужели самолично решили заняться?..

Рая взглянула на вошедшего. Перед ней был мужчина лет так пятидесяти, не то, чтобы тучный, но весь какой-то отечный на вид. Лицо его имело цвет нездоровый, желтушно-бледный; волосы были очень светлые, с сильной уже проседью, и подстрижены довольно коротко. Усов и бороды он не носил.

— Здравствуй, Алексей Михайлович, здравствуй, батюшка, — приветливо проговорил Порфирий Петрович, протягивая к нему руку. В другой его руке была пухлая папка с документами.

— Садитесь, что же вы стоите! — засуетился Платов.

Порфирий Петрович уселся на свободный стул рядом с Раей.

— Ну, здравствуйте, Раиса Ивановна, — сказал он. — Погодка-то какая, а! Жара, духота… признаться, с трудом переношу жару, а вы, Раиса Ивановна?

Рая посмотрела на него с недоумением.

— Нормально переношу, — ответила она.

— Славно, славно! — невесть чему обрадовался Порфирий.

— Вы ведь меня вызвали не для того, чтобы поговорить о погоде? Скажите прямо, в чем меня обвиняют.

— А в чем вас могут обвинить? — ласково вопросил Порфирий Петрович.

— Ах, оставьте эту казуистику! Уверена, что наша соседка, Луиза Францевна, опять написала на нас жалобу; да только все это вздор!

— Вот так, — мягко проговорил Порфирий Петрович. Раечка немного сбилась под его пронизывающим взглядом, но тут же продолжила:

— Никакого притона у нас нет, мы честные девушки, живем тихо и мирно, и не делаем ничего противного закону.

— А между тем есть свидетельства, что хаживают к вам лица мужского полу, и порой даже в неприлично поздний час! — ввернул Платов.

— Вечерами мы никого не принимаем, а в том, что к нам заходят друзья и знакомые, нет ничего дурного и грязного.

— Все вы так говорите, — со значением произнес Платов; маленькие глазки его сально заблестели.

— Ну, полноте, Алексей Михайлович, — сказал Порфирий довольно строго. — Я Раисе Ивановне верю.

— Так ведь… — начал было Платов, но, глянув на Порфирия, осекся.

— А вы, Раиса Ивановна, бровки-то не хмурьте, — Порфирий Петрович взял тон самый что ни на есть отеческий. — Верю, что вы девушка честная и себя блюдете, но ведь не по злонамеренности, а токмо лишь по неопытности, в силу исключительной молодости и незнания жизни, могли бы обмануться в лучших своих чувствах и довериться человеку непорядочному, можно даже сказать, неблагонадежному…

— Уверяю вас, что все мои друзья — люди в высшей степени порядочные, — резко сказала Рая.

— Или выдают себя за таковых.

— Не понимаю, о чем вы.

— Верю! Вполне верю, что не понимаете, Раиса Ивановна! Ибо добры аки ангел небесный и склонны верить в лучшее в людях, чем легко могут воспользоваться…

— И снова я вас не понимаю. Говорите яснее, пожалуйста.

— За дураков нас держишь? — рявкнул Платов. — Отпираться вздумала? Говори, такая-сякая, что за дела у тебя были с Филькой Цыганом?

— Не сметь на меня кричать, — холодно отчеканила Рая.

— Смотрите, какая цаца, княжну из себя строит! Да что вы с ней церемонитесь, Порфирий Петрович, видно же, что девка самая отъявленная, уличная, а вы с ней как с барышней политесы разводите, ну, право слово!

— Я отказываюсь продолжать разговор в подобном тоне, — проговорила Раечка. Щеки ее побелели, нижняя губа подрагивала, но не от страха, как можно было бы подумать, а от злости. Она сжимала кулаки так, что ногти впивались в ладонь, но боли почти не чувствовала — из последних сил она сдерживала себя, чтобы не вскочить, не надавать пощечин этому отвратительному Алексею Михайловичу, не высказать ему все, что она думает, не выбирая выражений, пусть эти слова барышне знать и вовсе бы не пристало. Останавливала ее не мысль о возможном аресте, а только лишь понимание, что своим опрометчивым поступком она может навредить друзьям.

— Отказывается она! Сейчас ты по-другому запоешь…

— Ну, довольно, Алексей Михайлович, — урезонил его Порфирий. — Пошумел и будет. Не видишь, барышня вот-вот в обморок грохнется от твоего напору? Раиса Ивановна, налить вам водички?

— Не нужно, — отмахнулась Рая.

— Ну, не нужно так не нужно. А коли нужно будет, так вы не стесняйтесь, скажите — разговор наш обещает быть долгим. Знаете ли вы некоего Филимона Соколова, в определенных кругах известного как Филька Цыган?

— Я... да, мы знакомы. Почему вы спрашиваете о нем?

— Так ведь не по прихоти пустой, дражайшая Раиса Ивановна, а по суровой необходимости, — проникновенно произнес Порфирий. — Знакомец ваш, Филька, вчерашний день найден мертвым.

— Как? — слабо вскрикнула Рая и сделала порыв, словно бы хотела вскочить с места.

— Вы напуганы и, кажется, расстроены. Вы близко его знали?

— Я знала его, да… правда, недолго… он хороший человек...

— Гм! — шумно сделал Платов.

— Не все бы с вами согласились, Раиса Ивановна, — заметил Порфирий. — А, впрочем, de mortuis aut bene aut nihil, как говорили древние.

— Но как это произошло? Что случилось?

— Выясняем, — коротко ответил Порфирий Петрович.

— Это убийство? — осенило Раю.

— Расскажите-ка мне о том, как встретились с этим малым, — сказал Порфирий. — Правду сказать, удивительное знакомство для благонравной барышни.

— Знакомство наше вышло случайно, — тихо сказала Рая. — Он помог мне… можно сказать, что спас от смерти. Пьяный извозчик не справился с поводьями, лошадь понесла и, верно, растоптала бы меня, если бы Филимон не оттолкнул в сторону. Он тогда тоже чудом жив остался. Я была словно не в себе, даже не поблагодарила его толком, а сразу убежала. Потом жалела ужасно, ругала себя… Он меня сам нашел. Несколько дней прошло с того случая, как он сам окликнул меня в толпе. Мы разговорились. Я все хотела деньгами его отблагодарить, а он отказывался, рассердился на меня даже. И потом мы виделись и говорили… много.

— О чем? — быстро спросил Порфирий Петрович.

Рая строго посмотрела на него.

— О разном. Это личное.

— И все же настаиваю, чтобы вы рассказали. Я не из пустого любопытства интересуюсь, Раиса Ивановна.

— Я не думаю, что это может вам чем-то помочь…

— А вот об этом предоставьте судить мне. Говорите.

— Мы говорили о том, как нам жить… — она запнулась.

— В романтическом или в высшем смысле? — уточнил Порфирий.

— Конечно же, не в романтическом, — презрительно ответила Раечка. — Меня не интересует этот пошлый вздор. Говорили мы о том, что первее — справедливость или милосердие, и что должен быть в человеке внутренний нравственный закон, и о том, может ли один человек мир изменить, и… не смейте смеяться! — гневно сказала она, сверкнув глазами.

— И не думал, — заверил ее Порфирий Петрович. — И что же, может один человек изменить мир?

— Насчет этого мы не пришли к согласию.

— А вы как думаете?

— Думаю, что один и весь мир разом изменить — не может. Но добрыми делами может внести свою лепту, и так, постепенно, общество наше будет меняться к лучшему.

— Стало быть, вы не разделяете идей о насильственном преобразовании общества? Похвально. А Филька с вами спорил?

Рая помолчала.

— Он не раз мне говорил, что хочет жить по совести, — наконец, сказала она. — Что это теперь для него главное. Сказал, что в нем перемена наступила, всех мыслей, всех чувств.

Недавно он заболел, прислал весточку через знакомца своего, что не может прийти, прощения просил. Я сама к нему ходила, приносила еду, лекарство… потом он поправился и пропал куда-то. Я узнавала — ночевать он не приходил.

— Заметили ли вы что-то… необычное, странное в его поведении?

Рая задумалась.

— Раздражительность заметила, — проговорила она. — На меня еле смотрел, говорил резко, даже грубо, как раньше никогда себе не позволял. Я списала на болезнь, он ведь был сильно болен, в лихорадке, и не вполне за себя отвечал. Еще думаю, что ему неловко было, что я пришла и увидела его таким… больным и жалким. И окружение… Он ведь снимал место в подвальной комнате, темнота, теснота, грязь кошмарнейшая, дух… все спят вповалку… ужасно, что люди вынуждены жить — так! — яростно закончила Рая.

— Когда, говорите, приходили к Фильке в последний раз?

— Три дня назад.

— Гм… Интересно. А не видели ли вы там, Раиса Ивановна, в тот самый день, некоего молодого человека красоты ошеломляющей, с черными кудрями и огненными очами, — Порфирий Петрович словно бы законфузился, произнося весь этот вздор, и заглянул в свои бумаги, — да-с, — уверенно проговорил он, поднимая глаза на Раю, — юношу с огненными очами-с, навроде лермонтовского демона.

Раечка с подозрением глянула на него исподлобья.

— Вы, верно, смеетесь надо мной, — резко сказала она. — Что за вздор? Какие юноши, какие демоны?

— Ну-ну, не кипятитесь, голубушка, — примирительно проговорил Порфирий Петрович, — Уверяю вас, Раиса Ивановна, что мои вопросы не имеют целью унизить вас.

Он благодушно улыбнулся Рае, часто помаргивая белесыми ресницами.

— Спрошу еще-с, — продолжил он. — Не доводилось ли там тогда же встретить человека внешности самой уродливой, черноволосого, бледного, высокого роста, с длинным носом, со зверским выражением физиономии?

— Нет, — мрачно ответила Рая. — Никого подобного не встречала.

— Вы уверены в том?

— Вполне. Вы описали внешность очень приметную; уверена, что любого из этих людей я бы запомнила.

Порфирий Петрович сокрушенно покряхтел и вновь зашуршал бумагами. От духоты у Раи опять начала кружиться голова.

— Есть ли у вас еще ко мне вопросы? — спросила она после нескольких минут молчания.

— Да пожалуй, что и нет, — в задумчивости проговорил Порфирий. — Вас могут еще вызвать, поэтому попрошу не уезжать из Петербурга и не менять квартиры.

— Так я могу идти?

— Идите, — кивнул Порфирий Петрович.

— А как же жалоба… — начал Платов.

— Да оставьте вы эту жалобу, голубчик! Охота вам разбираться в бреде сумасшедшей старухи. Тут у нас дело посерьезнее… Идите, Раиса Ивановна, идите, — бросил он Рае уже с некоторым раздражением.

Глава 2

Когда Рая вышла из конторы, она некоторое время стояла на улице, размеренно дыша; резкий ветер освежил ее и немного разогнал влажную липкую духоту.

То, что она услышала от следователя, ошеломило Раю. Даже сейчас с трудом могла она поверить, что человек, которого она знала, пусть и недолго, человек, которого могла, пожалуй, назвать другом (а таких людей было немного) — этот человек был мертв, и очевидно, что смерть его была насильственной. Она вспоминала последние разговоры с Филимоном и теперь находила в его словах и взглядах какой-то прежде ускользнувший от нее скрытый смысл, как будто он догадывался, знал о грозящей ему опасности и о грядущей своей смерти…

— Чось встала как вкопанная, — зло бросила ей толстая баба и пребольно пихнула локтем.

Рая вздрогнула и с негодованием вскинула на нее взгляд.

— Послушайте, — начала она, но баба уже успела уйти далеко вперед и не слышала ее.

Тряхнув головой, Рая пошла было в сторону своего дома, но, не пройдя и сотни шагов, вдруг остановилась, круто развернулась и направилась в противоположную сторону.

Дом, в котором жил Филимон, был из трех этажей, старый, темно-зеленого цвета. Рая и сама не могла сказать, зачем ее потянуло туда. Она зашла во двор; он был пуст, дворника не было видно, но Рая и без него знала, куда идти.

Она постучала несколько раз и, не получив ответа, толкнула дверь — было открыто. Народу в комнате оказалось немного против прежнего раза — две бабы и парень. Одна из женщин кормила грудью, совершенно никого не смущаясь. Парень и другая женщина что-то негромко и степенно обсуждали.

Рая поздоровалась с ними, и общее внимание обратилось к ней, особенно пристально на нее уставился парень. Он был еще довольно молод, лет двадцати семи, смуглый, кудрявый, темноглазый.

— А вы, никак, уже были здесь, барышня, — сказал он Рае. — Очень мне ваше лицо знакомо. Да и вошли, как к себе домой.

— Простите, — смутилась Рая. — Я стучала, но никто не ответил… Я была здесь раньше, приходила к Филимону Соколову.

— И то ведь! — воскликнул парень. — Вспомнил я вас! И опять к нему? Верно, не знаете, что с ним сталось?

— Я знаю, что он… умер, — с трудом выговорила Рая.

Парень коротко кивнул.

— Зарезали, — сказал он, и Рая невольно вздрогнула. — Говорят, на улице нашли.

— Но как же так вышло? — в растерянности проговорила Рая. — Он был беден, разве по нему не видно было, что у него нечего взять?

Парень вздохнул.

— Нешто мало дурных людей на свете? Всякие тут шляются, кругом распивочных полно… сами видите… А кто это сделал, пусть полиция разбирает.

— Да, конечно, — сказала Рая. — Конечно. Просто ужасно это все, я поверить не могу…

Голос ее дрогнул от сдерживаемых слез, и парень смягчился.

— Ну-ну, барышня, не надо плакать, — сказал он. — Слезами уж ничем не поможешь. Вы садитесь, — предложил он.

Рая огляделась, но не нашла поблизости стула. На ближайшую лежанку, сколоченную их досок, она присесть побоялась — уж очень грязным выглядело покрывающее ее тряпье, к тому же оно, несомненно, кишело насекомыми. Вообще обстановка была ужасающая — темнота, сырость, заплесневевшие стены, отвратительный запах.

— Я постою, — сказал она. — Я ведь ненадолго зашла. И простите, что я сразу не представилась, меня Раисой зовут.

Она протянула парню руку, и тот воззрился на нее с недоумением, словно не понимая, что с ней делать.

— Пашка я, — ответил он. — Пашка Миронов. А это вот Дунька, тоже здесь живет…

Женщина молча кивнула Рае и отошла в сторону.

— Я ведь про вас наслышан, от Фильки-то, — продолжил Пашка. — Хорошо он о вас отзывался.

— Он был моим другом, — тихо сказала Рая.

Пашка с сомнением глянул на нее.

— Ну, раз другом, так приходите на его поминки, — предложил он. — Завтра вот устроим, в семь. Посидим, водки выпьем… да, вы, поди, водку не пьете? — спохватился он.

— Я приду, — заверила его Рая. — И вот еще, знаете… — она порылась в сумочке и нашла около пяти рублей. — Это мой взнос на поминки… ну, вам виднее, на что можно употребить.

— Вот это кстати, — обрадовался Пашка. — А то кроме нас с Дуняшей никто и не вложился. Может, останется еще и на помин души.

— Это совсем лишнее, — с легкой досадой ответила Раечка.

— А вы из безбожников, стало быть? — Пашка внимательно и словно бы с печалью глянул на нее. — Ну, деньги ваши, а на помин души я уж сам наскребу.

Рая понимала, что надобно уже прощаться и уходить, но все медлила.

— Я еще хочу вас спросить, — вымолвила она наконец. — Я понимаю, что все это прозвучит странно, и у меня нет никаких доказательств, но все же мне кажется, что смерть Филимона — это не просто ужасная случайность. Я теперь вспоминаю — он в последние дни был сам не свой, словно боялся кого-то… Вы не видели, приходил кто к нему?

— Был тут один, — нехотя ответил Пашка. — высоченный, носатый, на жида похожий.

Раечка встрепенулась.

— «…черноволосый, бледный, со зверским выражением физиономии»? — быстро продолжила она.

— Видали такого? Рожа-то да… не из приглядных. Про Фильку спрашивал, ну, мы сказали, что Фильку уж третий день как не видели. Он покрутился, да и ушел. Я тут подумал грешным делом, что Филька в нехорошее дело ввязался… да не стал бы он браться за старое. Старец над ним большую силу взял.

— Старец? — удивилась Рая. — Что за старец? Филимон никогда о нем не говорил.

Пашка пожал плечами.

— Откуда ж мне знать? Боялся, мобыть, что смеяться над ним станете.

Раечка слегка нахмурилась.

— Так что за старец? — спросила она.

— Божий человек Лука, — серьезно сказал Пашка. — Недавно он здесь. Странствует по Руси, теперича вот и к нам забрел. Живет у одной вдовы, вот надолго ли — не знаю.

— А можете вы мне сказать, где он живет? — воскликнула Рая.

Пашка заколебался.

— Вам-то зачем?

— Я никому не скажу, клянусь! — горячо уверила его Рая. — И в полиции не скажу! Я просто увидеть его хочу.

— Ну… может и правда, надо вам… — с сомнением протянул Пашка. — Может, он вас на путь истинный-то наведет. Отсюда вовсе недалече — на углу Столярного и Средней Мещанской, у вдовы Зарницыной на фатере.

После встречи с Пашкой Рая всерьез раздумывала, не пойти ли ей сейчас к старцу; но тут она вспомнила, что Роза уж давно ее ждет. Быстрым шагом она шла вдоль канала к Вознесенскому мосту. Народу было много, как и обычно в такое время; стоял неумолчный шум, гам, вонь от канавы. Раю поминутно толкали и пихали в толпе. Захлебываясь в этом людском море, Рая выискивала, где есть местечко посвободнее, и тут вдруг к ней снова пришло это тоскливое, тревожное чувство; показалось ей, что кто-то следит за ней, цепко ощупывает ее взглядом. Подавив желание обернуться, она шла вперед все быстрее и быстрее, и, наконец, свернула на Среднюю Подьяческую, которая оказалась в то время практически безлюдной. Тут-то Раечка отчетливо услышала шаги у себя за спиной.

Прокатилась телега, в ее грохоте стихли все прочие звуки. Но вот она скрылась за поворотом — и опять Рая услышала шаги, все ближе и ближе. Стиснув зубы, она остановилась и резко обернулась.

— Не смейте ходить за мной! — крикнула она.

Молодой человек, оказавшийся перед ней, отчаянно покраснел и как будто уменьшился в росте.

— Рая! — пролепетал он. — Богом клянусь, что только заметил Вас, и уже хотел было окликнуть…

— Ах, это вы, Митя, — растерянно произнесла Рая.

Митя Дорофеев был давний и преданный поклонник Розы. Это был молодой человек лет двадцати трех, с гладкими темными волосами и серыми глазами. Роза любила его подразнить и смеялась над тем, что Митенька от самой невинной шутки краснеет и смущается как девушка. Он и впрямь был довольно робкого нрава; и все же его любили и ценили за доброе сердце, за честность, и за нежданную твердость в важных для него вопросах.

— Извините, Митя, — сказала Рая, испытав легкий укус совести. — Мне бог весть что показалось, я сегодня сама не своя, еще этот вызов в контору…

Митенька изменился в лице.

— У вас что-то случилось? — воскликнул он.

— Вы же помните эту сумасшедшую Луизу Францевну? Отчего-то меня она особенно невзлюбила и вечно пытается напакостить. Теперь вот, извольте видеть, до полиции дошло.

— Быть может, вам стоит переехать? — неуверенно предложил Митя. — Я уже предлагал Розе, и еще раз повторю — я знаю место, где сдают меблированные комнаты, все очень прилично и дешево…

— Вот уж нет! — возмутилась Рая. — Глупости, еще не хватало — сбегать из-за такой ерунды! А впрочем, спасибо, — спохватилась она. — Я была слишком резка?

Митенька замахал руками.

— Все в полном порядке, — уверил он. — И я ведь не зря вас догнал, Рая, я спросить хотел. Вы придете с Розой сегодня?

— Я собиралась, но работы ужасно много; не знаю, успею ли.

— Непременно приходите! — со значительным и даже таинственным видом сказал Митенька.

— Постараюсь, — только и ответила Рая и поспешила домой, где уже давно томилась в неизвестности Роза, ожидая ее прихода.

— Ну что? — вскрикнула Роза, как только Рая показалась на пороге.

Кратко и сухо Раечка рассказала о том, что случилось, и о своем посещении ночлежной.

— Какая невыносимая нищета! — восклицала она. — И сколько людей так живет, ведь тысячи их! Сотни тысяч!

Роза, притихнув, смотрела на нее.

— Да что же мы можем сделать, Раечка? — робко сказала она. — Разве только то, что сейчас делаем, и помогать всем, кому можем.

— Да много ли мы можем сделать, если сами едва выживаем, — с горечью ответила Рая.

Слова Розы были разумны, да Рая и сама так прежде думала и говорила; но молодое, горячее сердце ее не могло удовлетвориться этакими крохами. Она жаждала большого дела, чтобы можно было всю себя ему отдать, чтобы весь мир изменить, чтобы все в нем стало устроено по справедливости. Личное счастье она презирала, и давно себе положила, что замуж не пойдет, что любовь — вздорная выдумка для романтических кисейных барышень, и что даже преступно быть счастливой, когда народ страдает. После окончания курсов Рая собиралась стать земской учительницей и всю жизнь посвятить народу; вот уже несколько лет она лелеяла эту мечту и отдавала все силы на ее осуществление, но и сейчас старалась помогать всем нуждающимся.

После побега от деспотичного опекуна она жила от себя, зарабатывая на жизнь переводами. Поначалу было очень тяжело и голодно, однако же большой удачей для нее стало знакомство с Марией Васильевной Трубниковой. Раечка два года работала в переводческой артели Трубниковой и Стасовой, до самого ее закрытия; после этого, по рекомендациям от Марии Васильевны, переводила для разных издательств.

Рая разделяла идеи своей наставницы о мирном и постепенном преобразовании общества, но со временем она все чаще начала думать о том, что силы их ничтожно малы, и что, пожалуй, сотни лет пройдут, прежде чем дела их начнут приносить плоды. Но был ли для нее возможен иной путь? Она много слышала о революционерах, и идеи всеобщего блага не могли не найти в ней отклик; и все же насилие ей претило, не могла она принять, что ради счастия людского нужно непременно пролить кровь, пусть даже кровь жестоких, злых, недостойных людей.

Они с Розой порешили, что вечером непременно пойдут к Мите; но вскоре мальчишка принес записку от Митеньки, что встреча отменяется.

Глава 3

Рен шел за девушкой до самого ее дома. Он видел, как она прошла через ворота, и, заглянув во двор, проследил, как она заходит в дом по черной лестнице. Этого было ему достаточно — он не стал идти за ней дальше.

Сейчас он и сам не мог бы сказать, зачем продолжает следить за ней. Он не думал всерьез, что Филька мог что-то рассказать этой девушке; хотя поначалу именно этим объяснял свой интерес. Рен говорил себе, что она может что-то знать, а значит, может представлять угрозу для их дела, а значит необходимо эту угрозу устранить. И все же сам не верил, что убьет ее; это была одна только пустая фантазия, которая бог весть отчего взбрела в его голову. Однако втайне он наслаждался этой мыслью — не возможным убийством, а тем, что жизнь и смерть этой девушки находятся в его власти. Теперь Рен даже ощущал странную связь с ней. Давно уже все люди, кроме товарищей из «Первого порядка», сливались для него в безликую массу; это отношение он сам в себе старательно взращивал, и, как ему казалось, преуспел. Еще в самом начале пути он уверился в гибельности личных привязанностей и осознал необходимость избавиться от них (и все же даже теперь мысль о когда-то содеянном причиняла ему сильнейшую боль, как ни старался он изгнать это из памяти). Он оборвал все связи с семьей и друзьями, и даже среди новых своих соратников ни с кем не заводил близких отношений; этот образ жизни он считал единственно правильным и возможным для себя. Но отчего-то призрачная связь с незнакомой девушкой стала ему важна и дорога.

Он замечал порой, когда следил за ней, что девушка замирает, беспокойно поворачивает голову, ощущая на себе его взгляд. Иногда она смотрела прямо на него, не видя, но чувствуя, что за ней наблюдают; это рождало в нем приятное сладкое чувство сопричастности. Долго ли он собирался все это продолжать? Рен задавал себе этот вопрос и сам не мог на него ответить. Иной раз ему хотелось, чтобы девушка обнаружила его, или даже сам хотел открыться перед ней. Но что он ей скажет? Да и появление его вызовет в ней, верно, только лишь страх и недоумение. Уж лучше пусть все останется как есть.

Он зашел в распивочную, одну из многих близ Сенной, и уселся в дальнем углу. Народу было довольно много, с разных сторон раздавались пьяные голоса и нетвердое пение. Рен попросил себе стакан пива и молча сидел, время от времени отпивая маленький глоток; никто не обращал на него внимания, и это было хорошо. Он ждал.

Хакс явился точно в назначенное время, как, впрочем, и всегда — Рену не надо было доставать часы из кармана, чтобы в этом удостовериться. Хакс уселся рядом с ним, брезгливо поджимая губы.

— Трое наших агентов в Киеве повешены, — начал он с самого главного. — Этого так оставить нельзя. Комитет вынес приговор.

Рен кивнул, не произнося ни слова.

— Мастерская у Фазмы готова, — продолжил Хакс. — Ждем вас сегодня, как можно скорее. Работы много, Рен, а времени почти что нет. Подробности на месте.

— Кто исполнит? — спросил Рен.

— Митака и вы.

— А что же вы? — вдруг спросил Рен, в упор глядя на него.

— Что — я? — Хакс нахмурился.

— Ну как же-с… подать сигнал, платочком взмахнуть… неужто не придете? — и он ядовито усмехнулся.

— Да вы пьяны, — с отвращением произнес Хакс. — Что за бред вы несете?

— Я вовсе не пьян, — ответил Рен.

— Ну, тогда кончайте этот вздор, и за дело! — Хакс резко поднялся и пошел к выходу.

— Чистеньким хотите остаться! — крикнул ему Рен в спину. — Белых ручек не замарать! Не выйдет!

Хакс не обернулся.

Дело они задумали большое. Царь опасался новых покушений и почти не выезжал из Зимнего; однако же стало известно, что 17 августа он уезжает в Крым и что кортеж его проедет по Гороховой. Решено было заминировать Каменный мост. Хакс с Фазмой, назвавшись супружеской парой, по поддельным документам сняли новую квартиру, и в ней была устроена динамитная мастерская. За несколько дней до запланированного взрыва Рен, Митака и Родинон подплыли на лодке под мост и опустили в воду четыре гуттаперчевые подушки с динамитом, общим весом под семь пудов; конец связывавшей их веревки и провода вывели к плотам возле моста, на которых стирали белье. Митака и Рен должны были взорвать мост, когда по нему проедет кортеж.

Ранним утром Рен ждал Митаку у Чернышева моста, чтобы потом пойти с ним к Каменному мосту. Дабы не вызвать подозрений, он взял с собой корзину картошки, которую собирался мыть в канале. Митака же должен был принести в своей корзине гальваническую батарею, чтобы в нужный момент подать напряжение на провода и взорвать мост. Все было продумано до мельчайших подробностей.

Шло время — Митаки не было видно. Вот уже прошли все сроки. Рен украдкой глянул на часы — царь уже должен был давно проехать по мосту! Страшное подозрение терзало его ум — неужели их замысел раскрыт и Митака со всеми прочими арестован? Заскрежетав зубами, Рен бросил свою корзину и поспешил к дому Митаки

Ужасные картины рисовались его мысленному взору, он был готов уже к самому страшному исходу, и тут увидел бегущего ему навстречу Митаку. Рен рванулся к нему и увлек в арку ближайшего дома.

— Что случилось, говорите! — крикнул он.

Митака был мертвенно бледен. Расширенными глазами, молча, он смотрел на Рена и не мог выговорить не слова.

— Что с остальными? — Рен встряхнул его за грудки. — Арестованы? Или все отменили? Говорите же! — он с такой силой прижал Митаку к стене, что тот невольно вскрикнул.

— Простите меня! — пролепетал он. — Я… я проспал!

— Проспал? — неверяще повторил Рен.

Он отпустил Митаку и отступил на шаг — и вдруг неудержимо расхохотался, запрокинув голову, захлебываясь нервным злым смехом.

— Какой же вы невыносимый осел! — наконец, смог выговорить он.

Митака отчаянно покраснел. Запинаясь и заикаясь, принялся он объяснять, что от волнения не спал всю ночь, что боялся проспать, но под самое утро все же забылся сном.

— Верите ли мне? — умоляюще спрашивал он, ухватив Рена за рукав. — Верите? Клянусь, что в моем проступке нет злонамеренности!

— О, вполне верю! — ответил ему Рен. — Это настолько глупо, что не может не быть правдой. А впрочем, посмотрим, что решит Комитет; вам еще объясняться перед ним.

Исполнительный комитет «Первого порядка» принял объяснение Митаки.

— Мы верим вам, — объявил Хакс. — Однако же вам надлежит вернуться к пропагандистской работе, там вы лучше себя проявили.

— Я прошу вас дать мне еще шанс, — умолял Митака. — Клянусь, что не подведу вас более!

— Шанс у вас был, — сухо ответила Фазма. — Вам оказали величайшее доверие, и вы его не оправдали.

Митака был совершенно убит их вердиктом.

— Если понадобится, я готов кровью искупить… — начал он.

— Этого мы от вас не требуем, — оборвал его Хакс. — А дело мы закончим без вас. Вернитесь к той работе, к которой вы лучше приспособлены; кружок ваш тоже важен.

— Что делать со взрывчаткой? — спросил Рен.

— Попробуем ее достать, — сказал Хакс. — Не сейчас, пусть пройдет хотя бы несколько дней.

Достать динамит им так и не удалось — «кошки» соскальзывали, не получалось захватить ими мешки. Взрывчатка пролежала в воде почти год…

@темы: арт, авторский фик, категория: гет, ББ-2017, персонажи: Кайло Рен | Бен Соло, персонажи: Рей, персонажи: Люк Скайуокер, рейтинг: PG-13

---

Слепой да не увидит

[Браво]

Название: Слепой да не увидит
Автор:  Браво
Бета:  Cora Hale,  paranojas
Иллюстратор:  Анафи (1, 2, 3, 4)
Размер: 31 108 слов
Пейринг/Персонажи: Бен Соло/Армитаж Хакс, Рей, Шив Палпатин, Кариса Синдиан, Лея Органа, Хан Соло, ОМП и ОЖП
Категория: слэш
Жанр: порно в политическом антураже porn with plot, драма
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Тот, кто совершает покушения на сенатора Хакса, очень упорен: он не гнушается грязных методов, пытаясь привести того к неминуемой смерти. Джедай Бен Соло, которому поручили расследование серии покушений и охрану сенатора, пытается усидеть на двух стульях одновременно: выполнить задание совета и оттянуть момент, когда их с Хаксом дороги снова разойдутся. Все усложняется тем, что их вернувшиеся отношения приходится скрывать от всех — даже от деда Хакса, канцлера Палпатина.
Расследование идет медленно, но верно, и то, что в нем открывается, Бену абсолютно не нравится. Ведь все указывает на то, что за покушениями стоит его мать — сенатор Лея Соло.
Предупреждения: сиквел к этому фику, АУ от Мести Ситхов, где Энакин не стал ситхом, Палпатин не открыл принадлежность ТС и по-прежнему канцлер, а Армитаж Хакс — его внук и сообщник. Хакс — сияющий мудак, Палпатин — тоже, прозрачные политические интриги, невзаимная любовь, о чем, впрочем, любящему догадаться сложно.
Примечание: огромное спасибо и лучи благодарности команде и сочувствующим!  Анафи за потрясающие арты и за то, что сделала меня самым счастливым автором на планете.  Cora Hale и  paranojas за бетосм и беспощадное выпиливание косяков.  fatesaw за чтение в процессе и помощь с правовой матчастью и  neks за то, что стоически выслушивала потоки бреда и поддерживала. Ребята, вы лучшие
Скачать: AO3

-0-

Упрямство было одной из тех черт, что показывали огромную разницу между Беном и другими рыцарями-джедаями. Никто так упорно не спорил с Советом, пытаясь добиться своего, как он, и никто не шел к своим целям так же напролом, не сходя с намеченного пути.

Это ему в себе нравилось. Бен привык, что обычно все, кроме Совета (а в нем сидели магистры поупрямее его), в итоге предпочитали с ним согласиться — такой подход был гораздо разумнее, чем бесконечные споры и попытки переубедить его.

Но сейчас он столкнулся с человеком, который не уступал ему в упорстве. И это существенно осложняло выполнение поставленной перед ним задачи.

— Сенатор, — в очередной раз попытался Бен, — я еще раз повторяю: безопаснее будет на Набу. Корусант сейчас — не лучшее место для вас.

— Рыцарь Соло, я тоже могу повторять до бесконечности, — вздохнул Хакс, не отрываясь от складывания листов флимси в папку. — Через неделю заседание Сената. Мне нужно успеть внести изменения в законопроект, провести встречу с сенатором от Арканиса и принять посетителей. У меня нет времени на отдых на Набу.

— Это не отдых, это меры безопасности, — встряла Рей. — Сенатор, прислушайтесь к учителю… пожалуйста.

Бен прекрасно понимал, почему она не выдержала: ей очень хотелось побывать на Набу. Он и сам был только за: в последний раз сектор Чоммель он посещал маленьким ребенком — когда его мать еще не совсем рассорилась с дедушкой и бабушкой. Он толком не помнил ни Тид, ни Озерный край — и жалел об этом.

Мать говорила, что дед нашел там покой — а Бену ужасно не хватало именно покоя.

— Меры безопасности не должны идти вразрез с благом Республики, — устало проговорил Хакс. — Закончим этот спор. Каждый все равно останется при своем мнении.

Он склонился над столом, внимательно глядя на исписанный флимси, и Бен не знал, чего хотел больше — придушить сенатора, чтобы тот согласился с его решением, или поцеловать.

Их тайные отношения все еще отдавали новизной и адреналином. Бен старался скрывать от окружающих свою любовь как мог, и это всегда было невыносимо сложно. Не касаться, не прижиматься, не целовать, не обнимать — все это казалось ему кощунством и бездарной тратой отпущенного им времени. Да еще и приходилось держаться отстраненно и официально — и смотреть, как то же самое делает Хакс.

Испытания рыцаря и на десятую долю не были такими тяжелыми, как эта пытка.

Иногда Бен почти терял над собой контроль. Нет, он не плевал на их маскировку — просто старался держаться как можно ближе. Искал, конечно, разные поводы. Как вот этот флимси, например: Хакс, вчитываясь, хмурил брови, и вид у него был чересчур сосредоточенный.

Бен шагнул к нему, замирая чуть сзади и сбоку. Склонился вслед за Хаксом и быстро посмотрел на Рей — та увлеченно поедала изумрудный виноград, которым ее угостили.

Хорошо. Значит, точно не заметит.

— Что же вы там такого увидели? — негромко спросил Бен, устраивая ладонь у Хакса на пояснице — так, чтобы Рей не увидела. — Может, что-то, что поможет в нашем расследовании?

Он повел рукой ниже, опуская ее на скрытую под домашними брюками задницу. Хакс едва слышно выдохнул, и Бен с трудом подавил довольную ухмылку.

— Ничего, что было бы вам интересно, — в голосе Хакса едва заметно слышалась нотка упрека. — Скучные сенаторские письма.

— В них может скрываться зацепка, — продолжил гнуть свое Бен, сжимая ладонь. — Дайте взглянуть.

— Рыцарь Соло, — Бен видел, что Хакс с трудом подавил дрожь, — пожалуйста, не отвлекайте меня. Иначе мы никогда не доберемся до моего кабинета.

В этой фразе было двойное дно: они и правда собирались в здание Сената, но при этом Хакс ясно дал понять, что чем быстрее он закончит с делами, тем скорее они останутся наедине. Наверное, Бен и правда сильно его отвлекал сейчас, но сдержаться не получилось.

— Извините, — пробормотал он, огладил задницу напоследок и отошел к окну, невидяще глядя на панораму Корусанта. На пальцах осталось эфемерное ощущение дорогой мягкой ткани и того, что под ней скрывалось.

Сорвать бы с Хакса все эти тряпки, но нельзя. По крайней мере, до вечера.

— Учитель? — услышал он голос Рей.

— Что?

— У меня есть идея, как быстро выйти на след.

Бен повернулся к ней. Подумав, подошел к дивану и опустился на него рядом.

Рей тут же протянула ему тарелку с оставшимися ягодами.

— Спасибо, — кивнул Бен и взял одну. Задумчиво покрутил в пальцах и закинул в рот. Плотная кожура лопнула под зубами, наполняя рот кисло-сладким вкусом. — Рассказывай.

— Пусть сенатор объявит, что после заседания Сената тут же отправится на Набу, — пустилась в объяснения Рей. — На пару месяцев. Куда конкретно — умолчит. Тогда у инициатора покушения останется мало времени, и он начнет действовать. И обязательно попытается убить сенатора. Поймаем его на горяченьком.

Совершенно идиотская идея. Бен не собирался рисковать Хаксом — ни в коем случае.

— Нет, — сказал он. — Исключено. Мы не будем ставить сенатора под удар.

— Но учитель, — расстроенно произнесла Рей, — так мы справимся очень быстро. И вы же точно его спасете — я в вас не сомневаюсь.

— Согласен с Рей, — подал голос Хакс. Бен перевел на него взгляд, отмечая, что тот внимательно наблюдал за ними. — План неплохой и действительно поможет быстрее найти моего… недоброжелателя. Я готов рискнуть.

— А я нет, — сердито ответил он, глядя Хаксу в глаза. — Я отвечаю за вашу жизнь, сенатор, и не стану подвергать вас опасности.

— Вы перестраховываетесь, — парировал тот. — Немного риска мне не повредит, а результат будет того стоить. Вы же хотите, чтобы угроза моей жизни ушла как можно скорее?

Бен не знал ответа на этот вопрос. С одной стороны, он будет только рад, если Хакс снова окажется в безопасности. С другой — это значило, что им опять придется расстаться, и можно будет рассчитывать только на свидания урывками и впопыхах. Джедай не должен поддаваться эгоизму: он был обязан унять свои желания ради дела.

До сих пор он с этим успешно справлялся — пока вновь не столкнулся с Хаксом.

Ответить правдиво на вопрос он не мог, а врать…

— Чего вы отвлеклись от своих документов? — слишком резко поинтересовался Бен, надеясь тем самым перевести тему. — Закончили уже? Тогда поехали, вы вроде торопились.

— Вы совершенно правы, — согласился Хакс. — Оставлю вас на десять минут. В этом, — он небрежно поддел край рубашки, — не стоит показываться в административном здании Сената.

Бен проследил взглядом за Хаксом, уходящим с безукоризненно ровной спиной, царственной походкой. Весь исполненный достоинства — настоящий сенатор. И как разительно этот сенатор отличался от того Хакса, с которым он оставался наедине. Бену иногда казалось, что это не один, а два разных человека, настолько другим было его поведение.

Но это, конечно, попахивало дуростью. На самом деле перед Беном — и только для него, как ему хотелось думать, — открывался настоящий Хакс, не прячущийся под маской поведения, которого от него ожидали.

И таким его хотелось видеть как можно чаще. И, желательно, прямо сейчас — особенно сейчас, после этого показательной демонстрации сенаторского нрава.

— Оставайся здесь, — велел Бен Рей, поднимаясь с дивана.

— А вы куда? — прищурилась та.

Нет, она, разумеется, не догадывается. Не должна: Бен сделал все, чтобы скрыть от нее свое новое пристрастие. Да и Хакс старался не выдавать их.

Ей просто любопытно, как и всегда. Вот и все.

— Много будешь знать, станешь похожей на учителя Йоду, — наставительно произнес Бен и поспешно вышел из кабинета. Если Рей начнет допытываться, драгоценное время, которое можно провести вдвоем, будет потеряно. Да и он толком не мог придумать, что соврать — мысли были слишком далеко от убедительных объяснений.

Апартаменты Хакса за эти пару дней он успел выучить чуть ли не наизусть. По крайней мере, дорогу в его спальню — точно.

Бен скользнул в спальню Хакса, не постучавшись. Почему-то он был уверен, что тот будет там один, и не ожидал, что ему будут помогать одеваться слуги.

Хакс был в одних штанах — на этот раз в тех, которые надевал под мантию. На плечи ему накидывали нижнюю рубашку, когда Бен нерешительно замер на пороге.

Полуобнаженный, он выглядел гораздо более восхитительно и потрясающе, чем в любой из своих роскошных сенаторских мантий. Бен поймал себя на том, что абсолютно неприлично пялится, жадно отмечая каждую деталь изящного тела, которое он не уставал изучать.

Он моргнул и попытался взять себя в руки, но было уже поздно — член в штанах дернулся от прилива возбуждения.

— Что-то срочное, полагаю? — деликатно поинтересовался Хакс, застегивая пуговицы.

— Да, — быстро ответил Бен. — Нужно… поговорить. Без лишних ушей.

Хакс кивнул и жестом отпустил слуг. Как только дверь за ними закрылась, Бен быстро сократил расстояние и, одной рукой притянув Хакса за талию к себе, второй начал неуклюже расстегивать пуговицы на рубашке.

— Бен? — словно сквозь толщу воды услышал он, но упрямо продолжил бороться с застежками.— Бен. Тише.

Его руку накрыла чужая ладонь и аккуратно убрала от рубашки. Бен жадно перехватил ее, крепко сжимая, и поднес к губам, касаясь ими костяшек.

— Да что с тобой такое? — спросил Хакс.

— Ничего, — пробормотал Бен, целуя каждую выступающую косточку на кисти. — Хочу тебя трахнуть. Прямо сейчас.

Он перевел ладонь с поясницы на задницу — второй раз за последний час — и крепко сжал ее, уже особо не церемонясь. Выпустил руку и прижался губами к шее, оставляя цепочку поцелуев, ведущую к ключицам.

— О, звезды, — вырвалось у Хакса. — Бен, перестань. Мы опаздываем.

Тот вместо ответа — и вместо того, чтобы прислушаться к его словам, — чувствительно прикусил кожу. Хакс в его руках вздрогнул и шумно выдохнул через нос. Такая реакция не прекращала радовать Бена: он понимал, что Хакс едва сдерживает стоны.

Как всегда, восхитительно отзывчивый.

Бен оттянул расстегнутый воротник от его шеи, чтобы дать себе больше простора для маневров. Широко лизнул шею вверх от ключиц, провел носом от кадыка до плеча, жадно ловя уже знакомый запах Хакса, смешанный c ароматом набуанского одеколона. Это сочетание его почти опьяняло — голова так точно становилась дурной.

Бен слегка укусил открытое плечо, тут же нежно зализывая следы от зубов. И скорее почувствовал, чем увидел, что Хакс зажал себе рот ладонью, чтобы не издавать звуков.

Бен хотел слышать его, но остатками разума понимал, что им и правда не стоит быть слишком громкими. Несмотря на пустоту в голове, перекрытую жарким, неутолимым желанием, он все еще помнил, что они скрывают свои отношения.

И по-хорошему действительно следовало остановиться, но у него не хватало на это сил.

Бен подтолкнул Хакса, заставляя сделать шаг назад, еще и еще, пока не прижал его спиной к стене. Жадно провел ладонями по бокам, втиснулся бедром между колен, давя им на уже твердый член. И наконец-то поднял голову, встречаясь с ним взглядом.

Хакс по-прежнему крепко зажимал себе рот ладонью, и в его взгляде была немая мольба. Только Бен не мог понять, что конкретно он хотел — прекратить или продолжить.

Устроив руки на пояснице Хакса, Бен потянул его на себя, заставляя прогнуться — и тут же скользнул ладонями под брюки и белье, жадно ощупывая и стискивая задницу. Туман окутывал разум, делая Бена все менее осторожным. Он уже почти плевал на безопасность и сохранение их тайны — мысли занимал только Хакс, его отзывчивость и реакция на все, что Бен сейчас с ним делал.

Ему хотелось все больше и больше.

Он провел ребром ладони между ягодицами, нащупал и надавил пальцами на сжатую дырку. Ответом ему был сдавленный стон, от которого его член снова дернулся.

Хакс звучал восхитительно. Он весь был восхитительным — и Бен чувствовал неуместную гордость из-за того, что допущен к самому сокровенному.

Он пропустил момент, когда Хакс убрал ладонь от рта. Понял он это, как только тот попытался вытащить его руки у себя из штанов.

— Бен, у нас… — начал Хакс, и тот едва не зарычал от нежелания прекращать. И вместо того, чтобы внять Хаксу, он прижался к его рту губами, глуша поцелуем протест.

Бен жадно вылизывал его рот, не позволяя отстраниться или оттолкнуть. Развел ягодицы Хакса, не обращая внимания на попытки убрать руки, сильнее вдавил бедро в пах, от чего Хакс застонал ему в губы, и все-таки не выдержал — потерся об него членом.

Он готов был кончить в штаны от одного только вида уже не напыщенного сенатора, а раскрасневшегося, с лихорадочно блестящими глазами, откликавшегося на ласку несмотря на доводы разума, его Хакса. Это было слишком возбуждающее, пьянящее зрелище, распалявшее его еще больше.

Стук в дверь был подобен ушату холодной воды, вылитой на голову. В первую секунду Бен даже не сообразил, что не так — понимание пришло в момент, когда он увидел, как расширились глаза Хакса.

Он быстро убрал руки и едва не отпрыгнул от Хакса, на всякий случай удерживая дверь Силой. Наблюдал краем глаза, как Хакс спешно приводит себя в порядок, поправляет брюки, пытаясь устроить их так, чтобы не было видно стояка. Бену в этом смысле было проще — джедайская туника отлично скрывала подобные вещи.

«Сядь на диван», — одними губами произнес Хакс, застегивая нижнюю рубашку наглухо.

Бен рухнул на мягкое сиденье, пытаясь отогнать внезапно подступившую панику. Он толком даже не мог сказать, кому она принадлежит — ему или Хаксу, но, тем не менее, они делили ее на двоих.

Стук повторился — и на этот раз звучал настойчивее. Бен вопросительно посмотрел на Хакса — тот отошел к стоящей недалеко от стены ширме, сжимая в руках сенаторскую мантию, и, поймав взгляд Бена, кивнул.

Тот проследил, как он скрывается за ширмой, и отпустил дверь, пытаясь придать лицу скучающее выражение. Получалось плохо — у него всегда были проблемы с контролем внешних проявлений эмоций.

— Входите, — громко произнес Хакс, шурша тканью.

Трое слуг зашли в комнату и почтительно замерли у порога. Хакс высунулся из-за ширмы и, увидев их, властно махнул рукой, подзывая к себе.

— Я думаю, мы закончили с вами этот бессмысленный спор, рыцарь Соло, — мягко, но настойчиво произнес он, будто продолжал разговор. — А теперь было бы очень любезно с вашей стороны дать мне завершить приготовления. Я пошлю за вами, когда закончу.

— Хо… — голос звучал хрипло, и Бен сперва прочистил горло, и только потом закончил: — Хорошо.

Он поднялся с дивана, одернул тунику, чтобы не показать так и не ушедшее возбуждение, и быстро вышел из спальни, на автомате отправляясь в гостиную. Лицо горело, и Бен подозревал, что щеки у него раскраснелись, выдавая с головой.

Где-то по дороге был освежитель. Бен ткнулся в несколько дверей по коридору, каждый раз ошибаясь, пока не нашел то, что искал.

— Освещение на двадцать процентов, — сбивающимся голосом произнес он, войдя внутрь. Тусклый свет едва помогал различить хоть что-то, но он все-таки обнаружил в потемках раковину и включил ледяную воду. Плеснул себе в лицо — не сильно помогло.

Тихо выругавшись, Бен засунул голову под кран, чтобы хоть как-то прийти в себя. Холод обжег затылок, прокатился до лба и шеи. С волос текло, стук зубов, наверное, слышался в соседней комнате, но он упрямо жмурился под холодной водой, пока сознание наконец не прояснилось.

До него запоздало дошло, что он будет выглядеть странно с мокрыми волосами и влажными пятнами на вороте туники. Но зато он хотя бы стал соображать, что уже было лучше, чем ничего.

Бен выпрямился и тряхнул головой, забрызгивая стены и пол. Провел ладонью по лицу, стирая капли, глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

Возбуждение, слава звездам, ушло, будто его и не было.

Бен снял с полки полотенце и тщательно вытерся. Волосы, конечно, все еще оставались влажными, но теперь с него хотя бы не текло. Как он будет объяснять Рей, почему вернулся в таком виде, он не представлял.

Отмолчится как всегда, не в первый раз.

Гораздо больше его волновал вопрос, догадались ли о том, что происходило за дверями, слуги Хакса? И выдадут ли хозяина, если все-таки поняли слишком многое?

Наверное, в их преданности не стоило сомневаться — Хакс вряд ли держал бы рядом нелояльных людей. И все-таки было немного тревожно.

Впрочем, Бен запомнил, как выглядели все трое. Отловить их, применить внушение — и дело с концом. Наверное, это был самый простой способ решения проблемы, если он хотел, чтобы их тайна оставалась только между ним и Хаксом.

Это, конечно, было не по-джедайски — вмешиваться в чужое сознание не ради высшего блага, а ради себя — но Бен частенько поступал не так, как должен был по мнению Совета. Этим он походил на деда — и сейчас шел по его стопам. Теперь он понимал, почему Энакин Скайуокер предпочел Ордену жену.

Наверное, если бы его поставили перед выбором, он бы тоже остался с Хаксом. Решение бы далось нелегко — он всю свою жизнь связал с Орденом джедаев, и не видел себя кем-то другим. У него были далеко идущие планы: стать генералом-джедаем, вступить в Совет уже магистром, стать легендой в своем роде — в общем, закончить то, что не смог когда-то его дед. Он не сможет этого сделать, если повторит его судьбу.

А он ее обязательно повторит, если их с Хаксом связь откроется общественности.

Решено: он выловит слуг по одному и почистит им память. Маленькая жертва ради будущего вполне приемлема.

А другим об этом знать вовсе не обязательно.

— Освещение на ноль процентов, — тихо произнес Бен, покидая освежитель.

Рей в гостиной не скучала — Бен приводил мысли в порядок достаточно долго, чтобы Хакс успел переодеться и вернуться.

— …А потом учитель спросил, удобно ли ей и не хочет ли она пить. Сестра ночи в ответ плюнула ему в лицо, можете себе представить? — тараторила Рей, когда Бен вошел. Тот замер в проходе, прислонившись к откосу. — И он даже не разозлился — просто утерся и положил рядом одеяло, воду и пакет с рационом, хотя у нас их оставалось не так много.

— Рей, — сухо окликнул Бен. Та резко обернулась, глядя на него.

— Я просто объясняла сенатору, что вы не всегда такой хмурый и сердитый, — с улыбкой пояснила она. — А почему вы мокрый?

Этого следовало ожидать.

— Потому, — ушел от ответа Бен. — Ты правда хочешь стать как учитель Йода?

Хакс издал вежливый смешок, привлекая к себе внимание, и Бен был рад перейти с опасной темы:

— Насколько я помню, вы торопились, сенатор. Или уже нет?

— Торопился, — согласился Хакс. — Ждем только вас.

Бен виновато отвел взгляд и неловко взъерошил мокрые волосы. Рей раскрыла было рот, чтобы что-то сказать, но он так посмотрел на нее, что она проглотила все слова и потупилась.

— Раз все в сборе, — пришел на помощь Хакс, — можно ехать. Спидер и пилот уже на месте.

Рей при этих словах легко вскочила на ноги — ей, похоже, хотелось уже куда-нибудь выбраться. Бен же, наоборот, с удовольствием остался бы в апартаментах. И желательно наедине с Хаксом, чтобы продолжить то, что они начали в спальне.

Ну, точнее, начал Бен, но он не думал, что Хакс будет против.

Но вместо этого ему предстоял длинный и скучный день в здании сената. Единственная радость, которая там его ждала, — встреча с Палпатином, которому он обещал отчитаться о ходе расследования.

Которым он практически не занимался.

Ничего. В сенате он присмотрится к посетителям Хакса и сенаторам, с которыми он будет общаться, — может, кто-то из них выдаст себя.

Они с Рей последовали за Хаксом, идущим в сторону собственной посадочной площадки. Рей все это время смотрела на него с беспокойством — и, чтобы она расслабилась, Бен привычно приобнял ее за плечи и шутливо встряхнул.

Она тут же заулыбалась и фыркнула, шутливо пытаясь его оттолкнуть. Бен прижал ее к себе крепче и растрепал ее простенькую прическу.

Они «боролись» так всю дорогу до площадки, и, возясь с ней, Бен на время забыл и о своих тревогах, и о своей задаче.

Наверное, это ему сейчас и было нужно.

-1-

Кабинет Хакса в административном здании Сената разительно отличался от привычной Бену обстановки. Еще в приемной он едва не застыл, пораженный окружающей его сдержанной роскошью — не кричащей и пошлой, но говорившей о тонком вкусе.

Традиционный набуанский стиль был выдержан везде, от облицовки стен и потолка, до нарядов помощников сенатора. Глядя вокруг, Бен поймал себя на том, что испытывает странное чувство тоски по родине его матери и бабушки, которую посетил всего раз в жизни в практически бессознательном возрасте.

Похоже, его судьба была крепко связана с Набу.

— Доброго дня, сенатор, — поприветствовал тут же оказавшийся рядом с ними секретарь, и Бен моргнул, сосредотачиваясь.

— Доброго дня, Таве, — доброжелательно отозвался Хакс. — Познакомьтесь с рыцарем Соло и его падаваном Рей. В данный момент они заменяют мне гвардию капитана Финна.

Секретарь вежливо улыбнулся и согнул спину в легком полупоклоне. Бен и Рей ответили тем же, и он вновь обратился к Хаксу:

— Уточнить ваше расписание?

— Разумеется. Прием посетителей через двадцать минут?

— Да, сэр, — ответил секретарь. Бен представлял, насколько скучным все это будет, и с трудом сдержал гримасу недовольства. — После вас хотел видеть канцлер и просил зарезервировать полчаса. Я взял на себя ответственность удовлетворить его просьбе.

— Благодарю, — улыбнулся Хакс. — Сенатор Синдиан подтвердила завтрашнюю встречу?

— Ее секретарь обещала сообщить в течении часа.

— Прекрасно, — Хакс сложил руки, пряча ладони в рукавах мантии. — Закажите каф для меня и моих гостей.

Секретарь почтительно поклонился, и Хакс, кивнув в ответ, кинул быстрый взгляд на Бена и без слов указал подбородком на дверь в глубине приемной.

— Боитесь, сенатор? — негромко спросила Рей, уловив это движение.

— Перестраховываюсь, — мягко уточнил Хакс. — Беру пример с вашего учителя.

Бен фыркнул в ответ на это и шагнул к двери, касаясь ее ладонью. Закрыл глаза, окунаясь в Силу и пытаясь уловить чужое присутствие в помещении.

И там действительно кто-то был — какое-то живое существо, не человек и не иномирец. Либо — кто-то обезумевший настолько, что потерял разум.

Он поднял свободную руку, предупреждая, что заходить не стоит. Снял с пояса и активировал световой меч, машинально отмечая, что в приемной сразу стало тихо.

Рей мгновенно оказалась чуть позади, через Силу почувствовав его напряжение. Бен положил ладонь на дверную ручку, готовясь к атаке.

— Вам лучше отойти в сторону, сенатор, — напряженно произнес он. Существо за дверью волновалось, будто ощущало, что его ждет. Но нападать, похоже, не собиралось.

— Что там? — обеспокоенно спросил Хакс. — Кто-то враждебно настроенный?

— Кто-то неразумный, — ответила Рей, тоже окунаясь в Силу. — И с нетерпением ждущий вас.

Бен прислушивался, определяя местоположение существа. Оно, похоже, ходило из угла в угол, и эмоциональный фон у него оставался ровным — по крайней мере, волнение было на том же уровне.

— Готова? — тихо спросил он Рей.

— Да.

— Я не думаю, что вам стоит так беспокоиться, — вклинился Хакс. — Это…

— Замолчите, — велел Бен, обрывая его на полуслове, и резко распахнул дверь, врываясь в комнату, готовый отразить удар в любую секунду и обезвредить кого бы то ни было. Взгляд метнулся по кабинету… и остановился на рыжей кошке, смотрящей на него, как на идиота.

— …всего лишь моя кошка, — закончил Хакс, заходя следом. — Прошу прощения. Мне стоило вас предупредить.

Он обошел Бена и присел рядом со своей любимицей, нежно поглаживая ее по спине. Та тут же замурлыкала, потерлась об его ладонь и коснулась лапой колена, просясь на руки. Хакс подхватил ее и выпрямился, улыбаясь.

Бен чувствовал себя последним кретином и завзятым параноиком. Он неотрывно смотрел на кошку, а та вперилась недовольным взглядом в него, и на ее морде было написано все, что она думает о подобных вторжениях на ее территорию.

— В следующий раз сообщайте о таких деталях сразу, — мрачно сказал Бен, переводя взгляд на Хакса. Внешне тот был спокойным, но в глазах читалось беспокойство и вина. И слава звездам: Бен в какой-то момент успел подумать, что он промолчал специально, чтобы проучить за несдержанность.

Глупо, конечно. Хакс был не тем человеком, который попытался бы наказать его за ошибки. Думая о нем так, Бен все равно что признавался себе, что не доверяет ему и ждет от него чего-то плохого.

Это было не так. По крайней мере, ему хотелось так считать.

— Разумеется, в дальнейшем я буду предупреждать вас,— заверил его Хакс. Бен избегал на него смотреть — собственные мысли очень походили на предательство, и он боялся, что тот прочтет это в его глазах. — Рей, не могли бы вы закрыть дверь? Не хотелось бы привлекать излишнее внимание к ситуации.

Только после этих слов Бен одновременно с ней деактивировал меч. Рей размашисто шагнула к двери и с грохотом захлопнула ее. В движениях сквозило раздражение.

Не очень хорошо получалось.

— Падаван, — позвал Бен, пытаясь заставить свой голос звучать спокойно.

— Что? — отозвалась она. Бен отметил, что она скрестила руки на груди и нахмурилась.

Точно злилась.

— Нет эмоций, есть покой, — напомнил он.

Рей под его взглядом сморщила нос и фыркнула, отворачиваясь.

— Помедитируй, — велел Бен. — Прямо здесь и сейчас.

Он ощутил ее возмущение в Силе — медитировать она не любила, как и он сам.

— Но, учитель… — начала она, но Бен ее тут же перебил:

— Выполняй. Тебе нужно успокоиться.

— Будто ваши эмоции сейчас в равновесии, — обиженно заметила Рей.

— Со своими эмоциями я справлюсь сам. И хочу того же от тебя. Вперед.

Он проследил, как Рей сердито упала в кресло и закрыла глаза, сосредотачиваясь на движении Силы и ища в нем успокоение. Убедившись, что она действительно сконцентрировалась на медитации и не собиралась отвлекаться, он переключил внимание на Хакса.

Тот сидел за столом, опершись на него локтем и подпирая ладонью щеку, и наблюдал за ними с искренним интересом. Бену было сложно вновь не залюбоваться им: солнечный свет, падавший из окна за спиной, золотил его волосы, делая их еще более яркими, похожими на пламя.

Хакс поймал его взгляд, и на секунду в его вежливой официальной улыбке промелькнула нежность — предназначавшаяся ему, Бену.

— «Нет эмоций, есть покой», — едва ли не нараспев повторил он. — Что это значит?

Эти слова из кодекса джедаев знали даже юнлинги, и было немного странно видеть человека, который не понимал их суть. Это казалось той непреложной истиной, которую знают все и которая не нуждалась в расшифровке.

Бен никогда не был мастером в объяснениях, но все же решил попытаться.

— Это — строчка из мантры, основополагающей кодекс джедаев. Если вкратце, то ее суть в том, что джедай должен держать собственные эмоции в узде и контролировать их, чтобы они не одержали верх над разумом. Разум же должен быть спокойным, чтобы принять верное, не продиктованное горячностью решение.

— Интересно, — Хакс покачал головой. — Так сразу и не скажешь — по формулировке кажется, будто джедаям вообще запрещено испытывать какие-то чувства.

Бен коротко усмехнулся:

— Мы не дроиды, сенатор. От эмоций никуда не деться — но их нужно сдерживать и владеть ими, а не подавлять или поддаваться им. Джедай с детства учится понимать их и себя, чтобы в случае чего они не вели его, заставляя отбросить доводы разума и джедайские принципы.

— И вы, конечно же, в этом преуспели? — спросил Хакс, и Бену почудился в этом вопросе подвох.

Ну конечно. При их второй встрече он поддался собственным чувствам — злости и гневу, а позже — влечению и так и не прошедшей со временем давней влюбленности. Он и сейчас не мог справиться с ними.

Кодекс запрещал это, равно как и привязанность, которая росла с каждым часом, проведенным рядом с Хаксом. Но Бен порой пренебрегал кодексом… хотя Совету об этом, конечно, знать не стоило.

— Решайте сами, — он постарался пожать плечами как можно равнодушнее.

— Как скажете, — согласился Хакс. — Мне было бы интересно услышать эту вашу мантру полностью. Не расскажете?

Бен вздохнул и прикрыл глаза, вызывая в памяти выученные наизусть слова, которые должны были составлять его жизнь.

— Нет эмоций — есть покой, — начал он. — Нет неведения — есть знание. Нет страстей — есть ясность мыслей. Нет хаоса — есть гармония. Нет смерти, — он набрал воздуха в грудь и почти благоговейно закончил, — есть Великая Сила.

На этих словах Сила в нем всплеснулась волной, укутывая в тот самый размеренный покой, которого он сейчас требовал от Рей. Бен медленно выдохнул и открыл глаза — уравновешенный и умиротворенный.

Хакс смотрел на него с большим любопытством, чем прежде. Бен понимал, почему — такая перемена в его настроении не могла остаться незамеченной.

— Познавательно, — подвел итог Хакс и откинулся в кресле. — Кажется, мантра хорошо на вас влияет. Похоже… знаете, будто вас запрограммировали на определенную реакцию от определенных слов.

Бен пожал плечами, ничего не ответив на это.

— Довольно пугающе. И бесчеловечно.

Такая трактовка удивила Бена. Он не был уверен, что правильно все понял, поэтому уточнил:

— Что вы имеете в виду?

Он заметил, что Хакс отвел взгляд, переключаясь на статуэтку на краю стола. Словно пожалел о сказанном и не хотел продолжать поднятую тему.

Но Бен хотел все прояснить и не собирался дать ему уйти от разговора.

— Сенатор, — настойчиво произнес он, в одно это слово вкладывая все свое упрямство.

— Давайте не будем об этом? — предложил Хакс, все так же не глядя на него.

— Будем, — твердо сказал Бен. — Раз уж начали — продолжайте.

Он уловил, что Рей вышла из медитации и слушала их разговор с тревожным интересом.

Хакс под его взглядом вздохнул и сложил ладони на столе.

— Джедаи забирают детей едва ли не с младенчества, — проговорил он медленно, будто тщательно подбирал слова, — и растят их в беспрекословном подчинении букве законов Ордена. Более того, я замечал, что инакомыслие среди вас не поощряется. Все эти разговоры о Темной Стороне, ваш кодекс, мантра, которую вы мне рассказали… вам не кажется, что в джедаев с юного возраста закладывают определенные установки, которые они исполняют не потому, что верят в них, а из-за того, что у них нет выбора и других возможностей?

— Не кажется, — слишком быстро ответил Бен. В словах Хакса была доля истины, но в них же было что-то неправильное. Порочное и порочащее. Бену было необходимо опровергнуть их, доказать, что все на самом деле вовсе не так. — Я, например, пришел в Орден в сознательном возрасте. У меня был выбор, и я сделал его в пользу этих, как вы выражаетесь, установок. И, если вы не знали, джедай может покинуть Орден, если захочет.

— Таких, как вы, немного, — тихо проговорил Хакс. — Был ли выбор у вашего падавана? И смогла бы она покинуть Орден, разойдясь во мнении с Советом, если другой семьи, кроме джедаев, у нее нет?

Бен против воли перевел взгляд на Рей — и с удивлением обнаружил, что в ней нет тех же сомнений, что возникли у него.

— Я бы не захотела, — убежденно произнесла она. — Вы не понимаете главного. Я верю в Орден. Верю, что все действия, которые джедаи совершают, направлены на то, чтобы улучшить жизнь в галактике.

Учителя-джедаи всегда не только учили своих падаванов, но и сами учились у них. Сейчас был именно такой момент — в этом вопросе Рей оказалась гораздо мудрее Бена.

— Разве вы не стремитесь к тому же, сенатор? — закончила она, глядя на Хакса.

Бен кивнул ей, чуть улыбаясь, и тут же посерьезнел, поворачиваясь к Хаксу. Тот выглядел слегка обескураженно — но улыбался.

— Вам стоило бы попробовать себя в политике, если бы вы не были джедаем, Рей, — мягко произнес он. Открыл рот, собираясь сказать что-то еще — но голопроектор на столе дважды моргнул, и Хакс принял сигнал.

Над столом замерцала фигурка секретаря.

— Сенатор, — произнес он, — время посещений начнется через минуту.

— Спасибо, Таве, — поблагодарил Хакс. — Запускай по расписанию.

Голограмма исчезла, и Хакс едва ли не церемониально огладил и так безупречную мантию.

— Я попрошу вас встать рядом со мной, — улыбнулся он, переводя взгляд сперва на Бена, потом на Рей. — Ради безопасности.

Бен кивнул и шагнул к Хаксу, становясь у него за плечом. Стоило вновь оказаться так близко, как желание — та самая страсть, порицаемая Орденом, — вновь проснулось в нем. Он хотел хотя бы дотронуться до Хакса — но сейчас, когда к нему толпой повалят желающие увидеть его, это было непозволительно.

Бену нужно было как-то отрешиться. Сосредоточиться на сиюминутной задаче и перестать думать о том, как приятно было бы даже просто обнять Хакса со спины, положить подбородок ему на плечо и горячо выдохнуть в шею — так, чтобы у того побежали мурашки по коже.

Мечтать даже о таком без возможности сейчас же исполнить было почти больно.

Двери кабинета открылись, впуская первых посетителей. Судя по одежде — набуанцы, судя по манерам — из аристократов. Слушать их расшаркивания и длительный церемониал у Бена не было никакого желания.

Вместо этого он открылся Силе, отрешаясь от всего остального и окунаясь в нее и чужой эмоциональный фон. Так было проще обнаружить возможных нарушителей — внешне они могут оставаться спокойными, однако внутреннее состояние вряд ли как-то скроют.

Он попытался сосредоточиться на супружеской паре с Набу, но даже в Силе его тянуло к Хаксу. От него волнами исходили спокойствие, уверенность и удивительное средоточие сильной воли, и все это казалось невероятно привлекательным.

Ощущая его в Силе, Бен и сам заражался этими чувствами. Внутренний мятеж затухал, бурная волна желаний и эмоций откатывала назад, а где-то глубоко внутри зрела убежденность, что он справится с любыми испытаниями, преодолеет любую преграду. Ощущения были иррациональными и не поддавались логике — но Бен находил их приятными.

Найдя успокоение, он сумел сосредоточиться и на задаче.

Эмоциональный фон набуанцев был ярким, но ровным. Они явно радовались встрече и возможности пообщаться со своим сенатором лично. Никаких темных чувств они не испытывали, разве что сдержанную, а оттого безопасную гордость.

Единение с Силой было подобно трансу. Время текло по-другому: ему казалось, что не прошло и минуты, а супружеская пара уже покидала кабинет, уступая место следующим желающим поговорить с Хаксом.

Это походило бы на рутину, но Бену нравилось улавливать разные эмоциональные оттенки в каждом пришедшем. Обычно он старался не использовать Силу так — исключительно потому, что порой изрядно увлекался и не мог остановиться.

Но сейчас это было нужно ради безопасности Хакса, а ставить его под угрозу Бен не собирался.

Группы пришедших сменялись одна за другой. Ничего подозрительного Бен в них не обнаруживал — только волнение, но и оно было оправданно. Прием у высокопоставленного чина — вполне подходящий повод для того, чтобы слегка нервничать.

Ровный гул голосов, доносившийся до Бена будто издалека, нисколько не мешал. Он машинально выделял из общего шума Хакса — тот звучал доброжелательно и приветливо, с безукоризненным достоинством и безграничным уважением к собеседникам.

Как всегда идеальный и безупречный политик.

Все шло своим чередом, пока Бен не ощутил в Силе страх — давящий, нагнетающий, от которого жгло виски и темнело в глазах. Страх принадлежал ребенку лет семи, если он правильно определил возраст, и этот ребенок отчаянно хотел поскорее вернуться домой.

Кому могло прийти в голову взять на встречу с сенатором собственную малолетнюю дочь?

Бен закрылся в Силе и моргнул, сосредотачиваясь на материальной реальности. Дверь как раз приоткрылась, пропуская в кабинет трех тви'леков. Бен правильно догадался — семейная пара с маленькой девочкой, несущей в руках флимсипластовый пакет.

Пальцы у нее подрагивали, а на лице застыло перепуганное выражение.

Бену было жаль малышку. То, что у взрослых было простым волнением, у нее выросло в боязнь — оплошать, разозлить, неправильно себя повести. Что было тому виной, он не знал. Может быть, излишне строгое воспитание. Может, какой-то случай из прошлого или природный страх незнакомцев, помноженный на привычку к обособленности этой конкретной семьи. А возможно, ничто из этого.

Суть, несмотря на варианты, не менялась.

Тви'леки замерли в полутора метрах от стола, явно не зная, что и как нужно говорить в таких ситуациях. Взгляд девочки метался от Хакса к Бену и Рей, и присутствие джедаев, похоже, напугало ее еще больше.

На помощь им пришел Хакс. Он поднялся, вышел из-за стола и шагнул к семье, присаживаясь напротив девочки. Теперь он смотрел на нее снизу вверх, и та опустила голову.

Лекку у нее подрагивали.

— Привет, милая, — ласково произнес Хакс. — Не бойся. Я тебя не обижу. Как тебя зовут?

Он медленно протянул ей руку ладонью вверх. Даже не видя его лица, Бен догадывался, что он улыбался — так же мягко, как звучал его голос.

— Омма Ладира, — тихо произнесла малышка и, подумав, добавила: — Сэр.

— Можешь называть меня Армитажем, Омма, — все с той же нежной доброжелательностью разрешил Хакс. — Думаю, это будет честно. Или, может, ты хочешь, чтобы я звал тебя леди Ладира?

Бен видел, что Омма испуганно моргнула и переступила с ноги на ногу. Лекку все так же нервно подрагивали.

— Нет, — все-таки пискнула она и испуганно оглянулась на родителей.

Терпеть этот страх было невозможно. Бен не выдержал — осторожно коснулся в Силе Оммы, разгоняя боязнь, принося успокоение.

Лекку у нее перестали подрагивать, а выражение лица было уже не таким перепуганным. Она одарила Хакса долгим взглядом и решительно протянула ему пакет.

— Благодарю, — серьезно кивнул Хакс, осторожно забирая его. Приоткрыл и восхищенно произнес: — О, звезды. Ты сама их пекла?

— Это семейный рецепт, — вмешалась мать малышки. — Омма сделала их под моим руководством. Она очень хотела сделать вам подарок.

— Подарок вышел чудесный, — ответил на это Хакс и осторожно взял руку Оммы в свою, после чего церемониально коснулся губами ее кисти. — Спасибо, прекрасная леди. Я обязательно попробую ваш дар.

Омма оглянулась на родителей, и ее отец кивнул, давая разрешение вернуться. Она тут же метнулась к ним, и мать крепко обняла ее, прижимая к себе.

Хакс вернулся за стол и опустился в кресло, бережно укладывая пакет на краю.

— Вы с Рилота, — Бен не услышал в этой фразе вопроса — скорее, это было утверждение.

— Да, — кивнул отец семейства. — Мы — одни из тех, кого принуждали добывать рилл. Наша семья благодарна вам, сенатор. И не только наша.

Тви'лек чуть вздернул подбородок и обнял жену за плечи. Та по-прежнему прижимала к себе дочь, но выглядели они не слишком счастливо.

Будто что-то угнетало их все это время, пока проходила встреча.

— Надеюсь, теперь ваша жизнь наладилась? — спросил Хакс.

— Благодаря вам, — ответил тви'лек.

— Рад этому, — мягко произнес Хакс. — Как вас зовут?

Ладира переглянулись, и от взгляда Бена не укрылось их беспокойство. Что-то здесь было не так. Это не укладывалось в рамки обычного волнения. Их поведение, страх их дочери… все это выглядело довольно подозрительно.

Бен решил, что стоит держаться настороже, пока они не уйдут. А позже по возможности проверить, те ли они, за кого себя выдают.

А еще узнать у Хакса, что его связывает с Рилотом.

— Кандор Ладира, — наконец словно нехотя ответил тви'лек.

— Очень приятно, Кандор, — с уважением проговорил Хакс. — А вы, леди?

— Шена.

— Рад с вами познакомиться, — доброжелательно заключил Хакс. — Я не сенатор от Рилота, но по-прежнему чувствую ответственность за ту ситуацию и все еще стараюсь быть в курсе судеб пострадавших в ней. Если возникнут проблемы — пожалуйста, обращайтесь ко мне напрямую. Я сделаю все возможное, чтобы помочь.

Тви'леки снова переглянулись.

— Спасибо, сенатор, — наконец проговорил Кандор.

Они развернулись и направились к выходу. Хакс проводил их взглядом и, когда дверь за семьей закрылась, тяжело вздохнул и потер переносицу.

Бен старался скрыть тревогу во взгляде — Рей уж точно не должна была видеть, что он беспокоится за Хакса.

— Учитель, — позвала та. — Может, проследить за ними?

Значит, ей тоже показалось странным их поведение.

Бен уже собрался ответить, но вмешался Хакс.

— Не нужно, — устало произнес он. — Оставьте их в покое. Им и так несладко пришлось.

Бен и Рей переглянулись — почти как Ладира с пару минут назад. Они тоже понимали друг друга без слов. Хакс знал что-то, что им не было известно, и для полноты картины стоило сначала его выслушать, а уже потом принимать решения.

Над столом замерцала голограмма секретаря. Бен перевел взгляд на Хакса — тот явно был изнурен последней встречей, но старался делать вид, что все в порядке.

— Таве, — позвал он, — будьте добры, сообщите оставшимся, что сегодняшний прием окончен.

— Как прикажете, сенатор, — ответил секретарь. Хакс вымученно улыбнулся, оборвал связь и потер виски.

Похоже, у него разболелась голова.

Бен не стал себя останавливать — сделал шаг и осторожно устроил ладонь у Хакса на затылке, отчего тот вздрогнул.

— Успокойтесь, сенатор, — у него не получилось скрыть нотки нежности в голосе. Ну и плевать. — Я вам помогу.

У Бена не было особых способностей к целительству, но что-то он все-таки мог. От головной боли избавлять так точно.

Он открылся Силе и коснулся ей Хакса, представляя, как тянущее и давящее ощущение из висков уходит, оставляя после себя приятное отсутствие боли. Услышал тихий вздох и едва заметно улыбнулся — значит, все получилось.

— Спасибо, — Бен с трудом услышал это. Убирая руку от затылка, он не удержался — слегка взъерошил идеально лежащие волосы.

Конечно, ему хотелось большего. Но время для этого было не лучшее.

— Что вы знаете про эту семью? — негромко спросил он и кивнул Рей. Вдвоем они почти синхронно опустились в кресла напротив стола.

— Именно про Ладира — почти ничего, — пожал плечами Хакс. — Но этого и не нужно, чтобы понимать, каково им пришлось.

— Поясните.

Хакс вздернул брови:

— Вы не слышали о Рилотском конфликте?

— Я джедай, а не политик, — парировал Бен. — Мне не обязательно знать обо всех конфликтах, в которые вмешивается сенат.

— Довольно забавно слышать это, если учесть, что джедаи тоже принимали участие в его разрешении, — заметил Хакс.

Бен ощутил, как волна чего-то похожего на стыд поднимается в нем. Да, он не был в курсе миссий всех джедаев и часто оставался без связи с внешним миром на своих. В этом не было ничего необычного или позорного, но почему-то он все равно чувствовал себя так, будто облажался.

Сенатор Хакс умел выбить его из колеи, ехидничал и не боялся уколоть. Бен понимал, что это лишь маскировка — и все же каждый раз ему было не по себе. Будто рядом находился кто-то чужой, ненастоящий, от кого порой разило холодом так, словно в помещении дуют ледяные ветра Хота.

— Представьте, и так может быть, — буркнул Бен. — Чем язвить, сенатор, лучше бы объяснили.

— Простите, — тот чуть улыбнулся, и в этой улыбке Бену почудился привычный ему Хакс. — Конфликт произошел около четырех лет назад. Случайно обнаружились крупные поставки глиттерилла, и след привел в сектор Гаулус, а затем и на Рилот. Выяснилось, что сенатор от этой планеты имел к этим поставкам непрямое отношение и его отстранили от должности. Я был одним из двух сенаторов, которые инициировали расследование и не побоялись принять в нем участие. На Рилоте мы обнаружили несколько крупных фабрик по производству глиттерилла. Владельцем был хатт, как вы можете догадаться. Он не только изготовлял наркотик — для этого он использовал рабов, большая часть из которых была рилотскими тви'леками. Хатта удалось… устранить, — Хакс поморщился на этих словах, но после паузы продолжил: — Рабы, естественно, получили свободу. Эта семья — одна из тех многих несчастных, чья нормальная жизнь тогда была с трудом восстановлена.

Неудивительно, что Бен не знал об этом конфликте — четыре года назад он застрял на Кашиике на восемь месяцев. Все это время он вел подпольную деятельность и старался лишний раз не связываться с внешним миром. В основном докладывал совету о ходе миссии — коротко и быстро, практически сразу отключаясь.

А после у него не было ни желания, ни терпения вникать в пропущенные события. Джедаи всегда существовали отдельно и обособленно, и в курсе всего происходящего старался держаться только Совет. Бену же хватало того, чем он интересовался сам — лезть в политику он, мягко говоря, не любил, и даже свежими новостями интересовался постольку-поскольку.

И теперь, спустя четыре года, ему все равно придется нагонять то, что он пропустил.

В Храме, конечно же, остались записи о Рилотском конфликте. Бен пообещал себе, что изучит их в ближайшее время, но сперва стоило разобраться с посетившими Хакса тви'леками.

— То есть вы уверены, что страх этой семьи связан с теми событиями? — уточнил Бен. Сомнение в его голосе наверняка выдавало, что он в это не верил, но он ничего не мог поделать.

Джедай должен контролировать свои эмоции, но Бену, как внуку Избранного, многое прощали.

— Да, я уверен в этом, — в голосе Хакса явственно звучал укор. — Большую часть жизни они провели под гнетом в постоянном страхе. Они редко видели что-то хорошее, а плохого у них было гораздо больше, чем вы или я можем предположить. Все это сложно забыть за такое короткое время. К нормальным условиям приспособиться так же непросто, как и к ужасным.

— А я сомневаюсь, — признался Бен. — Их страх был иного рода, сенатор. Их тревожило что-то другое, а события конфликта, я полагаю, остались для них в прошлом.

Он еще не договорил, а в глазах Хакса уже зажглась ярость. Почему он так отреагировал на его слова, Бен не понимал и даже близко не мог догадаться. Неужели Хакса настолько волновала судьба этих тви'леков? Или он был так уверен в правильности своей оценки, что разозлился от сомнений в ней?

— Вы ничего не знаете о том, что им пришлось испытать, — тихо произнес Хакс. Он явно пытался себя контролировать, но злость в его голосе звучала слишком четко. — Вы этого даже представить не можете. Вы думаете, что забыть постоянные побои и унижения так легко? Что это так просто оставить в прошлом и вспоминать только в памятную дату ради галочки? Нет, — сам ответил он на свой вопрос. — Вы и близко не испытывали все это на себе, и потому вам кажется, что в этом нет ничего сложного.

«Успокойся», — одними губами произнес Бен, глядя ему в глаза, но даже если Хакс это заметил, его уже было не остановить.

— Я думал, джедаям свойственно сострадание, — продолжил он. — Видимо, я ошибался. Если вы не поставите себя на место этих несчастных, вы и не поймете. А вы и не хотите, как я вижу. Гораздо удобнее обвинить и потом извиниться за ошибку, не так ли? Только последствия исправить будет тяжело… но это уже не ваша забота, так?

— Рей, — тихо сказал Бен. — Выйди. Я разберусь.

Та неслышно выскользнула за дверь, не решаясь спорить. Он подождал для верности с полминуты и только после этого поднялся с кресла, делая шаг к Хаксу.

— Не трогай меня, — холодно проговорил тот.

— Хакс, — позвал Бен в ответ — но все же замер в двух шагах от него, не решаясь подойти ближе. И повторил: — Успокойся.

— Я спокоен, — отрезал тот. — Оказывается, я многого о тебе не знал.

— Как и я, — просто ответил Бен.

Он все же решился приблизиться к Хаксу, протянул ладонь — и замер, не решаясь дотронуться до него. Тот повернулся к нему в кресле, задрал подбородок и посмотрел на него в упор, прищурившись.

Нужно было как-то утихомирить его злость. Вернуть обратно то безграничное спокойствие, которое им в полной мере владело до этого срыва.

— Я не хотел тебя обидеть, — тихо произнес Бен — почти с мольбой. Сейчас он нащупывал дорогу по тонкому льду, при том, что ему всегда было тяжело подбирать правильные слова. — Я не думал, что это тебя так заденет.

— Действительно, зачем думать, — хмыкнул Хакс.

Бен все-таки коснулся кончиками пальцев его плеча. Хакс повел им, словно пытался стряхнуть его руку, и это, как ни странно, придало Бену решимости. Он провел ладонью к шее, переводя ее выше, и осторожно погладил по щеке — но в ответ Хакс дернул подбородком, требуя прекратить.

Бен толком не понимал, в чем его вина и как ее загладить, но видеть, как Хакс злился на него, было подобно пытке.

— Пойми меня правильно, — все же попробовал он объясниться, проводя большим пальцем по острой скуле, — я просто не хочу, чтобы тебе навредили. Если для этого придется подозревать каждого, кто сталкивается с тобой, я буду это делать и не буду брать во внимание чужое прошлое.

Хакс скривил губы, но промолчал. Из этого невозможно было понять, шел Бен по верному пути или опять ошибся. Но он решил продолжить, надеясь… наверное, на чудо.

— Я не переживу, если ты умрешь, — просто сказал он.

— Не очень-то по-джедайски, — хмуро заметил Хакс.

— Нам запрещены привязанности, — согласился Бен. — Но разве любовь — это не Свет? Разве джедаю не положено любить все, что его окружает?

А вот теперь он нащупал правильную дорожку — взгляд Хакса стал удивленным, но смягчился.

— Любовь? — переспросил он.

— Любовь, — ответил Бен. — С первого взгляда.

Он взял лицо Хакса в ладони и наклонился к нему, глядя в глаза. Тот вздохнул, но не стал отстраняться.

Бен чуть улыбнулся и прижался к его рту, осторожно раскрывая губы языком. Хакс помедлил, но все же ответил на поцелуй — жестко, почти яростно, и этой ярости Бен противопоставил нежную осторожность.

Хакс сбавил напор и поддался медленной ласке. Его ресницы сомкнулись, и Бен, все еще не закрывший глаза, не мог оторвать от них взгляд. Светло-рыжие, густые, почти прозрачные, они кидали едва заметную тень на лицо, и Хакс выглядел невероятно уязвимым и невозможно красивым.

Бен не врал — он действительно влюбился в него, как только увидел на балу. Хакс был его судьбой, тем, кого ему предназначила Сила, и он знал это с первого прикосновения, первого поцелуя. Когда Хакс сбежал, он в этом усомнился — ошибиться может каждый, даже он, — но в глубине души знал, что был прав.

И верил, несмотря на злость и обиду, кипевшие в нем все эти годы, что в конце концов они снова окажутся рядом.

Даже в поцелуе Бен не смел закрыть глаза — ему казалось, что он никогда вдоволь не налюбуется Хаксом. Едва заметные веснушки на бледной коже, почти невидимая глазу щетина, проступавшая на тщательно выбритых щеках, все те же тени от подрагивающих ресниц… Бен готов был смотреть вечно, и что-то теплое, распирающее грудь, расправляло в нем крылья, грозясь вырваться наружу.

Он оторвался от губ Хакса и чуть отстранился, оставаясь при этом все так же непозволительно близко. Тот открыл глаза — ярость в них утихла, уступив место холодному спокойствию.

Бен надеялся на другой эффект, но так тоже было неплохо.

— Ты только не злись, — тихо попросил он, чувствуя, что должен быть честным до конца, — но я отправлю этот подарок на экспертизу. Я надеюсь, что ошибаюсь, но рисковать не стану.

— Как хочешь, — со вздохом ответил Хакс. — Отговаривать все равно бесполезно.

Бен кивнул, убрал руки и выпрямился, отходя к креслу. Сел на него и снова посмотрел на Хакса — губы у того покраснели и припухли, а на щеках пробивался слабый, практически неразличимый румянец.

Вряд ли кто-то заметит и поймет, что они делали наедине.

— Падаван, — произнес он в комлинк. — Можешь возвращаться.

Когда дверь открылась, Хакс уже спокойно изучал информацию на датападе. Следом за Рей в кабинет заехал дроид из доставки, везя на репульсорном подносе три чашки кафа.

— Угощайтесь, — произнес Хакс, не поднимая глаз, и Бен заметил, что тот улыбается уголками губ.

Значит, он все исправил.

@темы: арт, категория: слэш, авторский фик, персонажи: другие, ББ-2017, персонажи: Армитаж Хакс, персонажи: Кайло Рен | Бен Соло, персонажи: Лея Органа, персонажи: Рей, персонажи: Хан Соло, персонажи: Шив Палпатин, рейтинг: NC-17

---

Истина

[resident trickster]

Название: Истина
Автор: resident trickster
Бета: Elvira_faery
Иллюстратор: чай с мухомором (1, 2, 3, 4, 5, 6)
Размер: 26 603 слова
Пейринг: Кайло Рен/Армитаж Хакс
Категория: джен, слэш
Жанр: антиутопия, драма, AU
Рейтинг: R
Краткое содержание: Вот уже пять лет Армитаж Хакс возглавляет Департамент по надзору. Его служба не вызывает нареканий. Ни единого срыва, ни одной жалобы, ни дня, проведенного без Блокатора. Неприятности начинаются, когда на должность помощника главы Департамента назначают Кайло Рена.
Предупреждения: тяжелый слог и канцеляризмы; множество отсылок к уже существующим антиутопиям; искажение каноничных фактов в угоду сюжету
Скачать: ao3

- 1 -

Утро началось с оторванной пуговицы на манжете.

Хакс недоуменно уставился на торчащие белые нитки: прежде такого не случалось. Он всегда отличался аккуратным обращением с одеждой и вовремя утилизировал пришедшее в негодность. Никаких пятен, никакой неопрятности, никаких ошибок. Глава Департамента по надзору должен служить примером и не имеет права на оплошности, Хакс прекрасно понимал это.

После недолгих поисков оторванная пуговица нашлась на полу, под шкафом. Хакс брезгливо поднял ее и бросил в соответствующий отсек утилизатора; следом отправилась и рубашка. Необходимости чинить одежду у него не было: в шкафу имелся запас одинаковых белых рубашек, а также черных форменных кителей, брюк и перчаток.

Застегнув рубашку под самым горлом, а затем надев китель и перчатки, Хакс взглянул на электронные часы и покачал головой: из-за инцидента с пуговицей он отставал от графика на одну минуту тридцать семь секунд. Обычно Хакс приходил в Департамент за полчаса до начала рабочего дня. Так он демонстрировал верность своему долгу и подавал положительный пример остальным сотрудникам. Его опоздание вряд ли пройдет незамеченным, и Верховным лидером в том числе.

Хакс прикрыл глаза и стиснул зубы: это снова происходило. Горячая волна некой неприятной эмоции зарождалась в центре груди, и он испытывал странные, ненормальные желания. Например, ударить кулаком по столу или закричать.

Когда это случилось впервые, Хакс решил, что виноват Блокатор — возможно, в результате ошибки ему достался просроченный, — и даже прошел внеплановую проверку. Медицинский дроид не выявил никаких проблем: Блокатор работал, как полагается, эмоциональный фон не был повышен, и увеличивать дозу не рекомендовалось.

Однако это повторилось вновь: безо всякой на то причины Хакс испытывал эмоции, названий которым не было в Актуальном Словаре. Последние пятьдесят лет эти слова перестали использоваться, потому что само явление — эмоции — было практически побеждено. Разумеется, случались отдельные случаи нарушений; были диссиденты, отказавшиеся от обязательного приема Блокатора, и ими в числе прочих преступников занимался Департамент по надзору. Существовало также Застенье, населенное опасными, переполненным эмоциями дикарями, не пожелавшими подчиняться правилам. Борьба с ними и их дерзкими вылазками требовала значительных вложений ресурсов, — как материальных, так и человеческих. Но Хакс не сомневался: однажды они непременно победят. Дело Первого Порядка, начатое Верховным лидером, было верным, и если вероятность проигрыша имелась, то минимальная.

Теперь, испытывая эмоцию в очередной раз, Хакс уже не делал больше проверок — слишком частые посещения медицинских дроидов могли вызвать ненужные подозрения. Он решил, что справится сам, и немного увеличил дозу: теперь вместо двух таблеток с утра и одной перед сном Хакс принимал по две и чувствовал себя куда увереннее. До сегодняшнего дня, когда оторванная пуговица вывела его из равновесия. После недолгого раздумья Хакс решил в виде исключения принять три таблетки, только этим утром. Тороплив запив Блокатор кофе (он знал за собой этот порок — чрезмерную любовь к кофе — но так и не смог победить его), Хакс вышел на улицу и направился к железнодорожному вокзалу.

Было довольно прохладно, ветер гнал по дороге пожухлую рыжеватую листву — поздняя осень вступила в свои права. Последнее время велись разработки особого прибора, который будет контролировать климат Новой Империи и не допускать слишком сильного повышения или понижения температуры, однако, если верить довольно эмоциональным словам главы Департамента технических разработок мистера Кренника, им не хватало финансирования. По мнению Хакса, мистеру Креннику не хватало умения использовать имеющиеся ресурсы и дополнительной дозы Блокатора, но вслух, разумеется, он ничего не сказал. Это было бы некорректно по отношению к коллеге.

Стену вокзала украшал огромный плакат, на котором была изображена фигура в черном плаще с капюшоном. ВЕРХОВНЫЙ ЛИДЕР ЗАБОТИТСЯ О ТЕБЕ, — гласила подпись. Настроение улучшилось: Хаксу доставляла удовольствие мысль о том, что каждая минута жизни, его собственной и окружающих людей, находится под наблюдением. Контроль являлся основой стабильности и процветания, и Хакс не видел ничего неправильного в том, что за ними присматривает некий высший, совершенный разум.

Кем на самом деле был Верховный лидер, никто не знал. Считалось, что он — представитель некой всеведущей и всесильной расы, названия которой нет в человеческом языке. Верховный лидер появился пятьдесят лет назад, почти сразу после Великой Катастрофы, и спас то, что осталось от населения Старой Империи. Основанная им партия, Первый Порядок, встала во главе страны, и каждый гражданин, достигая совершеннолетия, автоматически получал партийный билет.

«Никогда не забывай: без Верховного лидера, без его помощи и умелого руководства, мы бы не выжили», — так говорил отец, и мать согласно кивала. Хакс вырос с этой мыслью и считал ее единственно правильной.

Поезда неизменно прибывали согласно расписанию, однако из-за утренней заминки Хакс опоздал на тот, в который обычно садился, и оттого пришел на службу на две минуты одиннадцать секунд позже обычного времени. Секретарь Дофельд Митака ровно поприветствовал его и сообщил:

— Пятиминутка через двадцать семь минут восемь секунд.

— Спасибо, Митака. — Хакс кивнул. — Пока я буду у себя.

Время перед официальным началом службы Хакс обычно тратил на ознакомление с новостями: текущие нарушения, профили подозреваемых, оперативные группы, работающие над раскрытием дел — все это находилось в его ведении. Несмотря на высокую должность, Хакс довольно часто принимал участие в полевых операциях, это позволяло сохранять бдительность и не расслабляться на кабинетной работе. Он брал, разумеется, только перспективные и громкие дела, в основном занимаясь шпионами из Застенья. Таких — вернее сказать, тех, кто подозревался в подобном — в Новой Империи было немало.

Через две недели отмечался государственный праздник, Пятидесятилетие Новой Империи, и к нему нужно было как следует подготовиться. Несколько удачных арестов порадовали бы Верховного лидера, но ничего любопытного, если судить по документам, не ожидалось — только мелкие диссиденты. Впрочем, Хакс не терял надежды: сводки о правонарушениях регулярно обновлялись.

Ровно через двадцать шесть минут в кабинет заглянул Митака.

— Сэр, вас ждут на Пятиминутке.

— Благодарю за напоминание. — Хакс встал из-за стола.

В начале каждого дня сотрудники всех Департаментов слушали гимн Первого Порядка (ритмичный, бодрящий военный марш), затем Верховный лидер в неизменном плаще с капюшоном, скрывающим лицо, желал всем очередного продуктивного дня, и сотрудники расходились по своим делам. Эта встреча называлась «Пятиминутка», потому что длилась ровно пять минут, и ни секундой больше.

После Пятиминутки Хакс вернулся к себе в кабинет. Он планировал изучить отчеты о случаях неповиновения среди штурмовиков — так называли членов регулярной армии, обучаемых по особой системе, которую разработал Брендол Хакс, его отец. В штурмовики набирали с детства, в первые годы Новой Империи из числа сирот и неблагополучных детей, позднее — из искусственно выращенных в репликаторах. Будущим штурмовикам ежедневно давали большие дозы Блокатора; также их активно тренировали в условиях, приближенных к боевым. Таким образом, к пятнадцати годам штурмовики вырастали в послушную и опасную боевую силу.

Однако планам Хакса — в очередной раз за утро! — было не суждено сбыться.

— С вами ожидает встречи ваш новый помощник, — сообщил Митака.

— Помощник? — недоуменно повторил Хакс. — Я не искал себе помощника. Очевидно, это какая-то ошибка.

— Его прислал Верховный лидер.

Голос Митаки звучал ровно, как будто ничего из ряда вон выходящего не произошло. Тем не менее, это было неприятной новостью: неужели Верховный лидер решил, что Хакс не справляется со своей работой самостоятельно?

— Вот как. Где же он?

— Ждет в вашем кабинете.

Хакс почувствовал, что его эмоции снова выходят из-под контроля; сердце забилось непростительно часто. Он испытывал дискомфорт, когда в его кабинет без разрешения заходили посторонние. Хакс непроизвольно вспомнил об утреннем происшествии с пуговицей: что, если эта ситуация была предвестником проблем куда более серьезных? Хакс незаметно прикусил губу с внутренней стороны: так он делал с детства, чтобы взять себя в руки.

Разумеется, никаким предвестником беды история с пуговицей не являлось. Суеверия были запрещены, как и все виды религий, и не следовало нарушать закон, пусть даже и мысленно. Прослушка и камеры наблюдения, видимые и скрытые, отслеживали каждое слово и движение, а Верховный лидер обладал исключительной проницательностью.

— Спасибо, Митака. Проследите, чтобы меня не беспокоили, пока я общаюсь с моим новым помощником.

— Да, сэр.

Всплеск эмоций схлынул. В помощнике по сути не было ничего опасного. Люди обычно слушались Хакса, и с новичком наверняка не будет проблем. У Верховного лидера имелись причины для такого назначения, отчитываться о которых перед нижестоящими он не был обязан.

— Добрый день, — проговорил Хакс, зайдя в кабинет и закрыв за собой дверь.

— Здравствуйте, — отозвался помощник, не обернувшись.

В этот момент Хакс подумал, что с новичком все же будут сложности. Высокий, с прямой спиной, одетый, как и полагается, в черный форменный китель, он сидел в кресле для посетителей так, словно это было место начальника. Во всей его расслабленной позе читалась непоколебимая уверенность в себе.

Хакс неторопливо прошелся по кабинету, опустился в кресло напротив и внимательно посмотрел на помощника. Тот был темноволосым, широкоплечим и довольно юным, определенно моложе Хакса. Его лицо пересекал косой светло-розовый шрам, не до конца заживший. Хакс редко встречал людей с увечьями и оттого немного засмотрелся. Похоже, его интерес оказался достаточно очевидным: помощник перехватил его взгляд и пристально посмотрел в ответ.

— Ваше имя? — коротко спросил Хакс, не отводя глаза.

— Кайло Рен, — был ответ. — Бывший командир пятнадцатой роты, переведен в Департамент по надзору Верховным лидером.

Хаксу не понравилось услышанное: Рен говорил чуть больше, чем требовалось, явно навязывая свой ритм беседы. То, что он служил в окрестностях Застенья, также настораживало. Туда обычно направляли только штурмовиков и тех, кто был в том или ином смысле нестабильным. Интересно, что такого натворил этот Рен, если умудрился получить подобное распределение?

Он — или его семья.

— Кто ваши родители? — спросил Хакс. Обычно ответ на этот вопрос многое прояснял.

— Я их не знаю, — отозвался Рен. — Вырос в приюте. Изначально был записан в программу для подготовки штурмовиков, но, согласно проведенным тестам, мой интеллект оказался слишком высоким и оттого мне было позволено получить более расширенное образование.

Хакс кивнул. Очевидно, его родители были признаны неблагонадежными и устранены, или же они бежали в Застенье, бросив сына. Так поступали многие, особенно в первые годы после установления нового порядке, и это стало одной из причин для введения разрешений на брак. Теперь право на создание семьи и продолжение рода получали только самые достойные и благонадежные, а большинство детей — и будущих штурмовиков — выращивали в искусственных репликаторах и распределяли по приютам.

— Расскажите о вашем образовании и карьере, — продолжил Хакс.

— Закончил Военное училище и получил распределение на приграничные территории, — Рен говорил без запинки, словно специально подготовился и отрепетировал ответы на все вопросы. — Быстро продвинулся по службе. Несколько недель назад меня заметил Верховный лидер и сказал, что в Департаменте по надзору мои способности будут больше востребованы. Все это есть в моем резюме, оно должно было прийти к вам на почту.

Хакс прищурился: услышанное становилось любопытным. Верховный лидер редко выделял кого-то. Ходили слухи, что он ищет похожих на себя — людей или существ, одаренных обостренным чутьем и сверхъестественными способностями; но таковых не находилось. По крайней мере, Хакс о них не слышал.

— О каких способностях вы говорите? — спросил он.

— У меня есть дар, — все так же сухо ответил Рен. — Я чувствую преступников. Тех, кто совершил измену или готов ее совершить.

— Чувствуете? — Хакс поднял бровь. — Что это значит? Поясните.

— Я смотрю на человека и знаю, что у него на уме, — сказал Рен, не отводя взгляд. — Я могу сказать, верен ли он идеалам Первого Порядка или колеблется. Могу узнать шпиона. Отбросы из Застенья боялись показываться мне на глаза — они знали, что меня не обмануть.

От немигающего взгляда темно-карих глаз стало несколько неуютно. Разумеется, у Хакса не было никаких изменнических мыслей, ничего даже близко похожего, но в голове все равно пронеслось предательское: а вдруг. Вдруг Рен увидит в нем что-то, о чем даже сам Хакс пока не догадывается? Вдруг на самом деле в его душе постепенно разрастается предательская гниль, и приступы эмоций, которые так сложно подавить, неслучайны? Вдруг Верховный лидер решил проверить его таким образом?

Волевым решением Хакс запретил себе думать об этих вероятностях. Он давно уже не испытывал сомнений, и ничей взгляд, даже самый пристальный, не заставит его поддаться этому соблазну.

— Это все звучит очень любопытно, — проговорил Хакс. — Думаю, ваши способности и в самом деле пригодятся Департаменту. Близится Пятидесятилетие Новой Империи, и хотелось бы отметить его усердным трудом на благо нашей Родины.

— Соглашусь. — Рен кивнул. — Это значительная дата.

С этим заявлением нельзя было не согласиться. Полвека назад мир был в шаге от гибели: землетрясение спровоцировало крупнейшую в истории экологическую катастрофу, унесшую множество жизней. После нее почвы, воздух и вода были отравлены испарениями неизвестной природы. Территорий, пригодных для жизни, почти не осталось: Новая Империя состояла только лишь из Столицы и предместий, население Застенья также, судя по всему, было невелико, а дальше простирались пустоши, бесплодные и отравленные ядом. Там было не выжить.

Строго говоря, нигде было не выжить — до прихода Верховного лидера. Никто не знал, откуда именно он прилетел, — известно было только, что Верховный лидер прибыл из другого мира, из космоса. Его корабль, черный и величественный, возвышался в самом сердце Столицы по сей день. Считалось, что Верховный лидер живет внутри и оттуда наблюдает за жизнью Новой Империи. Ничто и никто не могло укрыться от его внимательного и вместе с тем заботливого взгляда.

Верховный лидер обладал знаниями и технологиями, недоступными людям. Терпеливо и твердо он обучал их, направлял и спасал. Он очистил воду и воздух, пусть только и на небольшом пятачке земли, он помог возвести Столицу и наладил промышленность, он основал Первый Порядок, создал систему Департаментов и издал свод законов.

Раз за разом Верховный лидер повторял, что для выживания необходимо быть едиными. Противоречия не важны, когда есть общая цель. Чтобы помочь людям преодолеть свою мелочную, склочную природу, Верховный лидер даровал им Блокатор, подавляющий эмоции. Этот препарат были обязаны принимать все, с самого детства. Будущим штурмовикам полагалась двойная доза.

Постепенно эмоции ушли даже из словарей, и люди стали жить мирно и дружно. Некоторые слабаки бежали в Застенье и организовали там нечто вроде сопротивления или революционной ячейки, но против отлаженной государственной машины им было не выстоять.

— Думаю, для начала вам будет интересно ознакомиться с документацией, — заметил Хакс, пристально глядя на Рена. — Спуститесь на третий уровень, в библиотеку, там вам выдадут датапад и коды доступа к архивам. Изучите методы нашей работы. Затем можете выехать на задержание с одной из оперативных групп и принять участие в допросах. Думаю, последнее наиболее актуально, учитывая ваши способности.

— Благодарю вас, — Рен кивнул. — Позволите вопрос?

— Пожалуйста, спрашивайте, — произнес Хакс не без странного внутреннего напряжения. Он не боялся содержания своих мыслей, он был честен перед собой, коллегами и Верховным лидером, но находиться в одной комнате с человеком, способным, пусть и чисто гипотетически, видеть насквозь, оказалось не слишком приятно.

— Вы сами участвуете в работе оперативных групп или занимаетесь исключительно координированием? — в голосе Рена не звучало особенного интереса или попытки задеть. Он просто уточнял.

— Время от времени участвую, — подтвердил Хакс. — Думаю, мы непременно поработаем вместе.

— Это было бы очень познавательно. С нетерпением жду. — Рен поднялся на ноги. — Пока займусь документацией.

— Отличное решение, — отозвался Хакс. — Удачи вам.

Что-то в движениях и манере речи Рена было странным. То ли он употреблял чуть больше Блокатора, чем было предписано правилами, то ли от природы оказался слишком восприимчивым к этому медикаменту. Его отсутствие эмоции выглядело будто бы неестественным, но Хакс решил не торопиться с выводами: возможно, поведение Рена — просто следствие усталости. Как ни крути, служба на границе с Застеньем была тяжелой.

День был насыщенным и прошел незаметно, как и всегда: Хакс ознакомился с резюме Рена (ничего принципиально нового в нем не обнаружилось), подписал приказ об усыплении группы неблагонадежных штурмовиков, одобрил план двух операций по задержанию потенциальных преступников (оба — ничем не примечательные одиночки-диссиденты, громких дел не выйдет), ознакомился с отчетами по задержаниям за прошлую неделю, сходил на короткий ланч, под вечер проверил Рена — тот сидел в библиотеке Департамента, погруженный в чтение. Когда за окнами стемнело, и Хакс уже собирался уходить, Митака принес ему письмо в красном конверте.

Такие посылал только Верховный лидер, причем крайне редко. Обычно он рассылал указания на датапад или выходил на контакт через видео-обращения. Письмо, написанное от руки и вложенное в красный конверт, было знаком особого доверия. Хакс получал такие всего несколько раз — перед назначением на свою нынешнюю должность и после казни троих опасных шпионов из Застенья. И вот, это случилось вновь.

Хакс ощутил неприятное покалывание под сердцем: несомненно, письмо было связано с Реном. Весь вопрос состоял в том, о чем хотел сообщить Верховный лидер. Оттягивать неизбежное не имело смысла, и Хакс вскрыл конверт.

«Приветствую тебя, Армитаж Хакс!

Надеюсь, ты не слишком оскорблен тем, что я прислал к тебе помощника. Дело не в том, что я недоволен тобой — твоя служба безупречна и не вызывает нареканий. Дело в Кайло Рене. Будет жаль, если он сгинет в Застенье без толку и пользы. Ты уже наверняка знаешь, что Кайло одарен удивительным чутьем. Думаю, в Департаменте по надзору он пригодится. Кайло очень хорош в допросах. Надеюсь, скоро тебе представится шанс лично убедиться в моих словах.

И еще кое-что, Армитаж: Кайло Рен крайне ценен тем, что не похож на обывателей. Мне не хочется, чтобы он попал под влияние не тех людей. Такое, как тебе известно, часто случается на пограничных территориях. Поэтому я направил его в твой Департамент. В нем он будет в безопасности и раскроет свой потенциал.

Поздравляю тебя с наступающим юбилеем Новой Империи и надеюсь на годы плодотворной совместной работы.

Верховный лидер».

Хакс дважды перечитал письмо и сделал несколько важных наблюдений. Первое — Верховный лидер ждал от него свершений и раскрытых дел. Второе — Рен нуждался в контроле. Это не было сказано прямо, но читалось между строк: Рен был нестабилен и следовало удерживать его в рамках, попутно используя на благо организации. Что ж, это было не так сложно. Хакс аккуратно сложил письмо и спрятал его во внутренний карман кителя: дома он сложит его рядом с остальными, на долгую и добрую память. Сказать по правде, к способностям Рена — вернее, к их мощи — Хакс относился недоверчиво, как и ко всему, в чем не имел возможности убедиться лично.

По обыкновению Хакс покинул Департамент одним из последних. Выйдя на улицу, он увидел знакомую фигуру: Рен шел немного впереди, направляясь к вокзалу. Можно было, наверное, окликнуть его и поехать вместе, но Хакс решил, что это будет лишним и не вписывающимся в рабочий регламент. Близкие личные контакты в виде дружбы или приятельства порицались не так сильно, как любовь романтического плана, но также были под запретом.

Эмоции вредили — и неважно, что явилось их источником. С этим утверждением Хакс был совершенно согласен.

***

Поужинав овощным салатом и приняв повышенную дозу Блокатора, Хакс включил телевизионный экран на стене и не без интереса посмотрел очередную серию документального фильма о подготовке штурмовиков. В этом эпизоде подростки проходили симуляцию сражения в условиях горной местности.

Дождавшись ежевечернего обращения от Верховного лидера и пожелания спокойной ночи без снов, Хакс лег в постель. Узкая и жесткая, она идеально подходила для глубокого и спокойного ночного отдыха. В их жилом комплексе у всех были такие.

На самой границе сна и яви Хакс вдруг задумался о том, в каком из жилых комплексом поселился Рен. Разумеется, это было совсем не его делом, но забавно было бы оказаться соседями. У Хакса имелся доступ к камерам наблюдений в их здании и еще в нескольких, и при желании, запасшись терпением, Рена можно было вычислить.

Но, безусловно, Хакс не станет этим заниматься. Подобное глупое поведение вызовет слишком много вопросов.

Уже засыпая, Хакс подумал, есть ли в его доме места — хотя бы одно — где нет ни прослушки, ни камер. Мысль была странная, опасная и как будто чужая. Сквозь сон Хакс малодушно порадовался тому, что Верховный лидер не умеет забираться в голову на расстоянии.

- 2 -

СОПРОТИВЛЕНИЕ ЗА СТЕНОЙ — ВАШИ ВРАГИ, — гласил красочный плакат. На нем были изображены неряшливые мужчина и женщина с грубыми лицами, стоящие над мертвыми штурмовиками.

СОПРОТИВЛЕНЦЫ ВОРУЮТ НАШИ РЕСУРСЫ. ОНИ НЕ СПОСОБНЫ К ТРУДУ. ОНИ ЛЕНИВЫ. НЕ ВЕРЬТЕ СОПРОТИВЛЕНЦАМ, — на этом плакате был только текст, но, написанный алыми буквами на черном, он производил сильное впечатление.

Хакс удовлетворенно кивнул головой и поспешил на поезд — до отправления оставалось три минуты и сорок одна секунда. Сегодня он хотел прийти с запасом, на час раньше, чтобы не пропустить Пятиминутку. В камере на самом нижнем уровне их с Реном ждал подозреваемый — шпион-распространитель листовок из Застенья, задержанный вчера при попытке побега с территории Новой Империи.

Успех задержания практически целиком принадлежал Рену: он хорошо знал приграничные территории и сумел переориентировать оперативную группу, взявшую ложный след.

— Я чувствую их и знаю все места, где они прячутся, — ровно отрапортовал Рен после задержания. — Все тайники и приемы, с помощью которых они заметают следы. Это было несложно.

Хакс кивнул.

— Поздравляю вас с успешной операцией, — сказал он, чувствуя странное, не вполне логичное недовольство.

Безусловно, быстрый — он и недели в Департаменте не провел! — успех Рена бросал тень на работу Хакса и его людей: без Рена они бы упустили шпиона. Но, с другой стороны, торжество Первого Порядка и Верховного лидера было единственным, что имело значение. Личные амбиции не шли ни в какое сравнение с общим благом, и Хакс ни на секунду не забывал об этом. К тому же, если бы он отправился на эту операцию лично, отложив все дела, помощь Рена могла и не потребоваться.

Впрочем, втайне Хакс знал, что ориентируется на приграничных территориях куда хуже Рена, прослужившего там несколько лет.

В поездах на стенах также висели новые плакаты, призывающие остерегаться сопротивленцев из Застенья. Они появились сегодня ночью, по инициативе Хакса. Это стало ответом на листовки — смятые грязно-желтые клочки бумаги, на которых была накорябана отвратительная ложь. Хакс сам не знал, отчего запомнил ее так хорошо.

ВЕРХОВНЫЙ ЛИДЕР ОБМАНЫВАЕТ ВАС.
ЕГО ИМПЕРИЯ ПОСТРОЕНА НА ВАШЕЙ КРОВИ.
ВЕЛИКАЯ КАТАСТРОФА — ДЕЛО ЕГО РУК.
ВЕРЬТЕ СВОИМ ГЛАЗАМ! НЕ ПЕЙТЕ БЛОКАТОР! СПАСАЙТЕСЬ!
ВСТУПАЙТЕ В СОПРОТИВЛЕНИЕ ЗА СТЕНОЙ!

Разумеется, Хакс не поверил ни одному слову, однако он понимал: найдутся те, кто поверит. Сопротивленца, распространявшего листовки, следовало задержать, и поскорее.

— Необязательно именно этого, — отметил Кайло перед операцией, точно прочитав невысказанные мысли Хакса. — Подойдет любой.

Однако, судя по всему, им повезло поймать нужного человека. При аресте у шпиона по имени По Дэмерон была обнаружена пачка листовок, и свою вину он отрицать не пытался. Допрос Хакс решил отложить: ночь, проведенная в холодной камере, под сопровождение запущенного по кругу гимна Первого Порядка, должна была сделать шпиона сговорчивее. Свою вину тот уже признал, но оставалась вероятность, что у него имелись некие полезные для Верховного лидера сведения.

Когда Хакс спустился на подземный уровень Департамента, где содержали заключенных, Рен уже был на месте. Это снова вызвало легкий укол недовольства: обычно Хакс был тем, кто неизменно приходит первым. Хорошо еще, что подземный уровень был единственным, где камеры работали с перебоями, а прослушка не функционировала вовсе, и никто, включая Верховного лидера, не узнал об этой оплошности.

— Доброе утро, — поприветствовал Рен. — Приступим?

В его голосе слышалось нечто похожее на нетерпение.

— Доброе утро, — Хакс кивнул. — Прежде, чем мы приступим, мне хотелось бы прояснить несколько моментов. Вы ознакомились с методикой проведения допросов?

— Да, ознакомился, — ответил Рен. Он как будто хотел сказать еще что-то, но сдержался.

— Отлично, — продолжил Хакс. — Вопросы буду задавать я, ваша цель — подтвердить правдивость ответов. Не думаю, что это займет много времени. Вам все понятно?

— У меня есть конструктивное предложение, — произнес Рен после короткого молчания.

Увеличенная доза Блокатора эффективно подавляла эмоции, но все равно Хакс почувствовал, как понемногу теряет над собой контроль. Рен и его абсолютная уверенность в собственной незаменимости и праве давать советы гораздо более опытному сотруднику выводили из равновесия.

— Я могу провести этот допрос один, — как ни в чем не бывало продолжил Рен. — Мне не нужны вопросы, чтобы узнать содержимое мыслей шпиона. Я могу просто забраться в его голову и прочитать. Так выйдет быстрее и эффективнее.

— Вы когда-нибудь делали это? — спросил Хакс, чувствуя, что его сердце колотится все быстрее.

— Что именно?

— Залезали в голову, — процедил Хакс. — Никогда не слышал о том, чтобы кто-то, кроме Верховного лидера, обладал подобным даром.

Рен замялся. Кажется, сам того не зная, Хакс попал в цель.

— Как я и предполагал, вы излишне самонадеянны, — ровно сказал он. — Ваше предложение отклоняется. Шпион слишком ценен, я не позволю вам повредить его разум.

Рен ничего не ответил, только шумно выдохнул.

«Слишком эмоционален, — подумал Хакс. — Особенно учитывая его обычное спокойствие».

Чутье подсказывало, что с Реном происходит нечто ненормальное, однако времени разбираться с этим не было.

— Пойдемте в камеру, — скомандовал Хакс и набрал код доступа на двери. — Закончим с этим и перейдем к другим делам. На Пятиминутку нельзя опаздывать.

***

Шпион сидел на полу, забившись в угол, и дрожал. Ночь в камере определенно не прошла для него даром: вчера шпион держался куда как увереннее, даже улыбался и пытался шутить. Хакс слышал, что в Застенье нет никаких ограничений на улыбки и смех, и люди имеют наглость скалиться безо всякого к тому повода. Судя по шпиону, это было правдой. Похоже, уровень беззакония в Застенье превосходил все возможные пределы.

— Имя? — спросил Хакс, подойдя ближе и несильно толкнув шпиона мыском сапога.

— Я уже говорил, — отозвался тот негромко. — Неужели за ночь вы умудрились потерять мое личное дело?

Его голос звучал вызывающе, и Хакс с трудом удержался, чтобы не ударить сильнее. Согласно закону о неагрессии, на любое применение физической силы следовало получать особый ордер. Сотрудники Департамента по надзору имели право на безлимитные ордеры, но Хакс умеренно не злоупотреблял этой поблажкой.

«Агрессия — один из признаков повышенного эмоционального фона», — гласил закон. Поэтому обычно в ходе допросов Хакс использовал пыточных дроидов. На этот раз, однако, он решил обойтись без привычных методов: кто знает, как способности Рена влияют на технику.

— Имя, — повторил Хакс.

Шпион мотнул головой и ничего не ответил.

Вопреки протоколу, Рен выступил вперед.

— Позвольте мне. Я знаю, как сделать его сговорчивее.

Хакс не успел возразить: Рен резко вскинул вверх правую руку и стиснул ее в кулак. Шпион с громким стоном повалился на бок; его тело тряслось, будто по нему пустили электрический ток.

— Теперь он будет говорить, — сухо сказал Рен. — Продолжайте.



Хакс медленно сглотнул. Он присутствовал на казнях, которыми руководил Верховный лидер, и наблюдал, как одним взмахом руки тот забирал десятки жизней. Однако и он и подумать не мог, что Рен — сирота, получивший достойное образование из милости — способен на нечто подобное. По сути своей сделанное им было прямым нарушение закона о неагрессии, но Хакс вспомнил об этом не сразу. Как и о том, что своим дерзким поступком Рен подставил под сомнение его авторитет и унизил.

— Назовите свое имя, — проговорил Хакс, чувствуя — он вспомнил это слово, хотя прежде казалось, будто даже не знал его никогда — ослепительную злость.

— По Дэмерон, — шпион поднял голову; из его носа обильно текла кровь.

— Вы признаете, что распространяли листовки возмутительного содержания?

Шпион слабо кивнул.

— Да, признаю. Я распространял листовки.

— Какую должность вы занимаете в иерархии Застенья? — на этот вопрос редко отвечали честно с первого раза.

— Я занимаюсь продовольствием, — отозвался шпион. — Возглавляю группу, ответственную за поставки. В Застенье плохая земля, почти все отравлено, и мы вынуждены добывать продукты извне. С листовками… Это первый раз, я вызвался добровольцем, все равно ведь терять нечего.

— Проще говоря, обычно вы всего лишь крадете ресурсы у Новой Империи, — подытожил Хакс. Не то чтобы сопротивленцы из Застенья представляли серьезную угрозу в этом отношении: похитить действительно большой объем продовольствия они не могли чисто технически, граница охранялась, пусть, увы, и не всегда надежно.

Вместе с тем Хакс все сильнее подозревал, что шпион чего-то недоговаривает. Тот не был похож на обыкновенного вора, случайно увлекшегося пропагандой.

Рен подтвердил эти подозрения.

— Он лжет. Я чувствую это, — произнес он, снова выступив вперед.

Подойдя к шпиону почти вплотную, Рен опустился на колени и уже знакомым образом вскинул руку вверх.

— Кто ты такой? — спросил он. — Покажи мне.

Тело шпиона, сведенное судорогой, затряслось. Рен закрыл глаза, а потом резко распахнул их и отпрянул. На его лице отобразилась сложная безымянная эмоция. Хакс отдал бы многое за возможность спросить, что же тот увидел, но сейчас был неподходящий момент.

— Показать тебе? — повторил шпион хрипло. — Да ты и сам все знаешь, приятель. Ты видел. У нас в Застенье есть те, кого Верховный лидер боится больше всего на свете. И их становится все больше. А у него… У него есть только ты, правда? Только ты один. Застенье не сдается.

Вместо ответа Рен размахнулся и ударил его кулаком в лицо. Хакс не верил своим глазам: происходящее было очевидным и вопиющим нарушением закона о неагрессии, и человек, принимающий Блокатор, попросту не мог пойти на такое. Шпион упал на бок, но это только раззадорило Рена: он навалился сверху и начал избивать шпиона грубо, безо всякой системы, полностью растворившись в своих эмоциях.

— Прекратите! — приказал Хакс, но Рен, разумеется, его не услышал.

Шпион совсем не сопротивлялся, и стало ясно: Рен забьет его до смерти, и это преступление станет пятном на репутации всего Департамента по надзору. Никаких директив для подобных случаев не имелось, и Хакс решил действовать так, как подсказывает чутье. Когда Рен замахнулся для очередного удара, он подошел ближе, опустился рядом, перехватил его широкое запястье и крепко стиснул.

— Не смейте, — выдохнул Хакс. — Прекратите это безобразие.

Он запоздало осознал, что физически Рен гораздо сильнее и может без труда вырваться из захвата. Однако тот даже не пошевелился, как будто прикосновение непостижимым образом подчинило его.

«Прикосновение», — мысленно повторил Хакс и вдруг понял еще кое-что.

Он не помнил, когда в последний раз дотрагивался до человека вот так, без разрешения. Прикосновения были строго лимитированы и формализованы: коллегам было допустимо пожать друг другу руки, поздравляя с повышением, не более. Неформальные прикосновения были под запретом.

Хакс носил перчатки, и форменный китель Рена был довольно плотным, однако даже через ткань было слышно биение пульса, бешеное и прерывистое. Это ощущение заставило оцепенеть. Хакс не знал, отчего не разжимает пальцы, отчего слушает этот дикий ритм. Судя по выражению лица, Рен испытывал нечто сходное. Его темные глаза блестели. Отчего-то Хакс был уверен, что у тех, кто регулярно принимает Блокатор, глаза определенно не могут так блестеть.

— Осторожнее, Рен, — с трудом проговорил Хакс, сглотнув. — Я знаю, на приграничных территориях вы не привыкли сдерживать свою агрессию, но здесь, в Департаменте, подобное поведение совершенно неприемлемо. Еще один такой случай, и мне придется вынести вам предупреждение.

Рен резко дернул рукой и, наконец, вывернулся из захвата.

— Беспокойтесь лучше о себе, Хакс, О том, что происходит в вашей голове.

Он поднялся на ноги и ушел, не прощаясь. Хакс так и не успел спросить, что тот увидел в голове у шпиона, который, судя по слабому дыханию, все же сумел выжить. Замечание о содержимом его собственной головы явно было пустой угрозой; по крайней мере, думать так было безопаснее всего.

Встав на ноги и пригладив растрепавшиеся волосы, Хакс вызвал дроида, чтобы тот оказал медицинскую помощь шпиону. Казнь была назначена на день празднования Юбилея, до этого момента следовало сохранить его целым и невредимым. К тому же неизвестно, что сумел узнать Рен; возможно, потребуются еще допросы.

Хакс поднялся в свой кабинет, чтобы уточнить список заданий на сегодня, затем посетил Пятиминутку (Рен стоял в углу и по-прежнему выглядел слишком взбудораженным), после чего приступил к редактированию списка потенциально неблагонадежных граждан. Но, вопреки обыкновению, полностью сосредоточиться на делах не получалось. Согласно закону, по итогам утреннего происшествия на Рена следовало донести: он непростительно сорвался и, возможно, не принимал прописанную дозу Блокатора. Однако Верховный лидер доверил Хаксу присматривать за Реном, и донос вполне мог трактоваться как доказательство того, что он не справился с приказом. В свете всех недавних ошибок нельзя было допустить еще одну.

***

Рен заглянул под вечер.

— Я подготовил отчет и выслал его на вашу почту, — сказал он ровно, и тон его голоса нисколько не напоминал о случившемся срыве. — К сожалению, этот шпион в основном занимался поставками продовольствия. Ничего ценного мне узнать не удалось.

— Вы же сказали, что он лжет. — Хакс посмотрел на него недоуменно. На миг показалось, что его рассудок помутился, и все произошедшее с утро было галлюцинацией.

— Я ошибся, — признался Рен, глядя в глаза. — Шпион амбициозен и пытался пробиться в верхушку Застенья, но у него не вышло. То, что он сказал вслух, было враньем: сопротивленцам нечего противопоставить Верховному лидеру. Это была бесстыдная ложь, на которую я отреагировал исключительно непрофессионально. За это я приношу вам свои извинения. В отчете я позволил себе не упоминать этот момент. Также приношу свои извинения за то, что обвинил вас в неподобающих мыслях.

— Извинения приняты, — отозвался Хакс.

Поведение Рена становилось все более и более непонятным. Хакс чувствовал, что тот не говорит всей правды, но не мог понять причин. Рен не доверяет ему лично? Рен следует приказам Верховного лидера, о которых Хаксу неизвестно? Рен не принимает Блокатор? Рен тайно поддерживает сопротивленцев? Вариантов было много, и ни для одного из них не имелось достаточного количества доказательств. С доносом, пожалуй, и в самом деле следовало повременить. Хакс решил, что пока ограничится пристальным наблюдением.

— Можете идти, — бросил он, открыв почту. — Я перешлю ваш отчет Верховному лидеру.

— Не трудитесь, я уже это сделал. Хорошего вечера.

Рен ушел, снова оставив последнее слово за собой. Хакс ощутил новый приступ злости: выходит, Рен и Верховный лидер общались куда ближе, чем казалось. Значит, и замечание о содержимом головы Хакса могло быть не блефом, а откровенным предупреждением. На миг он пожалел, что не заподозрил Рена в неприеме Блокатора вслух: подобное считалось оскорблением и было отличным способом задеть в ответ.

О том, почему ему так сильно хочется задеть Рена, Хакс постарался не думать — как, впрочем, и о биении его пульса.

***

На вечер у Хакса был запланирован семейный ужин с отцом и матерью. Такие ужины они устраивали раз в месяц, как и полагается взрослым детям и родителям согласно букве закона. Проходили они по неизменной схеме. За едой вышедший на пенсию отец расспрашивал Хакса о служебных делах, а тот делился новостями, не имевшими статуса секретности. Мать молча слушала, а затем говорила, как сильно они с отцом гордятся Хаксом. После десерта они прощались, вполне довольные друг другом.

На этот раз все прошло ровно так же, — за тем лишь исключением, что во время перемены блюд Хакс вдруг осознал, что не может забыть о том, как коснулся Рена, как услышал его частный пульс. Это смутило, в особенности тем, что эмоция, которую вызывали эти мысли, была скорее приятной, чем нет. По-настоящему следовало бы беспокоиться о том, что скрывает Рен, но мысли упрямо возвращались к несанкционированному, запретному прикосновению.

К счастью, никто из присутствующих за столом не заметил рассеянности Хакса — или же умело сделал вид, что не заметил.

- 3 -

Шпион Дэмерон пришел в себя на следующий день, и Хакс снова допросил его, теперь уже без свидетелей. Рен наверняка знал о новом допросе, однако вмешаться даже не попытался. Этот факт беспричинно тревожил; Хакс предпочел списать собственное волнение на приближающийся Юбилей. Как и всегда, ему хотелось, чтобы празднование прошло идеально.

Ничего нового из шпиона вытянуть не удалось: тот все твердил, что ничем, кроме воровства продовольствия, по-настоящему не занимался, и в раздачу листовок ввязался по случайности. Сказанное Рену он назвал дурацкой шуткой и глупой выдумкой. После нескольких разрядов электрического тока шпион согласился нарисовать примерную карту Застенья, которая в целом совпала с теми картами, что изображали другие пойманные шпионы.

— О точном времени казни вам сообщат за сутки, — подытожил Хакс, поняв, что никаких ценных сведений больше не получит.

Шпион кивнул, совершенно — вернее сказать, подозрительно — равнодушный к своей судьбе.

Впрочем, последнее время Хаксу казались подозрительными те вещи, которые обычно не беспокоили — например, странное затишье, наступившее как раз после ареста шпиона Дэмерона. Диссиденты и прочая преступная шваль будто бы затаились в преддверии Юбилея, опасаясь арестов, или же, напротив, готовили нечто более крупное и опасное.

Все чаще Хакс против воли задумывался о том, отчего могущественная Новая Империя до сих пор не подчинила слабое, загнивающее Застенье, не обладающее ни ресурсами, ни вооружением. Он знал, что подобные мысли, как и любые сомнения, неправильны по своей сути, а вера в теории заговора и мистификации — признак недалекого ума, но отучиться подмечать ничего не значащие несоответствия и случайности никак не мог. Безусловно, против Новой Империи играло географическое положение: сразу за Cтеной начиналась гористая местность, в которой было легко спрятаться и затеряться. Также под Cтеной имелись подземные ходы, которые не всегда получалось вовремя обнаружить и заделать, да и ресурсов для охраны полудикой, не до конца восстановившейся после Великой Катастрофы территории не хватало. Поговаривали, что около Застенье даже обученные и хорошо подготовленные штурмовики нередко теряли рассудок. Приграничные территории все еще были отравлены, и Верховный лидер, очевидно, пока не знал, как исправить это.

То, что Верховный лидер, всесильный и мудрый, мог чего-то не знать, не укладывалось в голове, и оттого Хакс неизменно старался поменьше об этом думать. У Верховного лидера были причины медлить и не начинать маленькую победоносную войну против Застенья даже при наличии технологических ресурсов и преданной армии. Возможно, он и в самом деле опасался чего-то, о чем Хакс не знал.

Возможно, шпион не соврал, и в Застенье на самом деле имелось много таких, как Рен — опасных, обладающих даром взламывать чужой разум.

Возможно, те, кто живет в Застенье, были сильнее Рена и даже самого Верховного лидера.

На мысли о том, что Верховный лидер мог оказаться не таким могущественным, как хотелось верить, Хакс привычно обрывал себя. Однако теперь, после того, как во время первого допроса шпион озвучил его тайные опасения, заткнуть внутренний голос с прежней легкостью не удавалось.

Чтобы отвлечься, Хакс решил сосредоточить все внимание на Проверке. В этом году собственные результаты вызывали у него некоторую тревогу — вполне обоснованную, если принять во внимание многочисленные эмоциональные почти-срывы. Возможно, дело было в усталости: Хакс не помнил, когда в последний раз брал выходной на целый день. Но едва ли Верховный лидер сочтет подобное достойным оправданием.

Ежегодная Обязательная Проверка по традиции проходила за пять дней до Дня основания Новой Империи. Она выявляла нарушения эмоционального фона; те, чей эмоциональный фон превышал установленную норму, помещались в стационар и проходили лечение. Если лечение не давало результата в течение месяца, больного усыпляли. Это была быстрая и милосердная смерть, Верховный лидер предпочитал избегать лишней жестокости и публично казнил только осознанных диссидентов и шпионов.

Обычно эмоциональный фон был нарушен у тех, кто пренебрегал регулярным приемом Блокатора, но иногда сбои происходили безо всякой логичной причины. По всей видимости, организм некоторых людей отторгал Блокатор, что проявлялось в эмоциональных срывах.

За два дня до сдачи крови Хакс начал принимать по шесть таблеток Блокатора в день, исключительно из желания подстраховаться. Передозировка также могла отразиться на результатах, но подобное было куда лучше, чем превышение нормы. Если верить анализам, что Хакс сдавал по собственной инициативе, показатели были в пределах нормы, однако тщательная официальная проверка могла принести неприятный сюрприз.

Но едва ли не больше собственных результатов Хакса интересовали показатели Рена, с которым они почти не пересекались в последние дни. Из-за внезапного затишья у них появилось свободное время; Рен решил потратить его на ознакомление с архивами и не вылезал из библиотеки. Несколько раз Хакс раздумывал, не предложить ли свою помощью на правах более опытного коллеги, но потом некстати вспоминал о прикосновении, коротком, запретном и ничего не значащем, и не решался подойти, как будто бы опасаясь повторения этого эпизода. Страх, разумеется, был уродливым атавизмом, и Блокатор подавлял его до известных пределов, но искоренить его окончательного пока что не представлялось возможным. Рен, судя по всему, испытывал нечто сходное и оттого почти не появлялся на верхних уровнях Департамента.

В день Проверки Хакс увидел Рена в соседней очереди к медицинским дроидам. Они кивнули друг другу и одновременно отвели взгляд, однако Хакс успел отметить, что Рен выглядит нездорово бледным и осунувшимся. Что, если он и в самом деле не принимал Блокатор так, как предписано? Может ли в принципе человек с его способностями принимать этот препарат? Насколько хорошо Верховный лидер осведомлен об эмоциональных трудностях Рена? Хакс не понимал, отчего его так сильно беспокоят эти вопросы.

Результаты Проверки пришли через несколько часов. Просматривая списки, Хакс вскользь отметил, что у него дрожат руки. Прежде такого не случалось. Впрочем, страх оказался напрасным: результат оказался в пределах нормы, даже не на самой нижней грани. Очевидно, увеличенные дозы Блокатора все же подействовали.

У Рена, как ни удивительно, все также было в порядке.

«Можно ли подделать результаты, используя этот его дар?» — вскользь подумал Хакс.

Пожалуй, такая вероятность существовала, но доказательств этой теории не имелось. Подозрения же не являлись достаточным обоснованием для подобных серьезных обвинений.

Результаты прочих сотрудников также не удивили: в Департаменте по надзору эмоциональный фон всех сотрудников не превышал норму. В других Департаментах ситуация была иной, и больных хватало. Нахмурившись, Хакс посмотрел на знакомое имя: результаты Фазмы, главы Департамента по подготовке штурмовиков, держались на самом нижнем пределе нормы. Формально проверку она прошла, однако подобные пограничные цифры едва ли были допустимы для главы Департамента — и для его невесты.

Хакс побарабанил пальцами по столу. Брак с Фазмой был делом давно решенным. Регистрацию назначили на начало следующего года, когда у них обоих намечался короткий отпуск. В данный момент Фазма вот уже два месяца находилась на границе с Застеньем: ей казалось важным лично проконтролировать степень готовности штурмовиков в полевых условиях. Возможно, этот фактор повлиял на результат Проверки. Близость к Застенью меняла людей, это ни для кого не было секретом.

Хакс закрыл вкладку с результатами Проверки. Он испытывал недовольство, как и всегда, когда что-то шло не по плану: их совместимость считалась достаточно высокой — восемьдесят пять процентов, они оба были благонадежны и здоровы, и брак обещал стать успешным, совсем как у отца с матерью. Сам факт разрешения на брак был огромной честью. Возможно, Фазме позволят сделать новую проверку по возвращении из командировки, и тогда результат окажется чище...

Как будто в ответ на эти мысли на экране монитора всплыла отметка о принятом сообщении от Фазмы. «Здравствуйте, Армитаж, — прочел Хакс. — Надеюсь, у вас все в порядке. Поздравляю вас с успешным прохождением Проверки. Надеюсь, вас не разочаровал мой результат. На всякий случай добавлю, что для тех, кто служит в пределах Застенья, граница нормы была понижена. Разумеется, я пройду проверку снова, как только вернусь в Столицу. Думаю, это случится зимой. До скорой встречи. Фазма».

Внутри словно бы что-то разжалось. Ситуация снова стала знакомой и понятной: да, Застенье меняло людей, однако беспокоиться было не о чем. Подумав, Хакс написал короткий ответ.

«Здравствуйте, Фазма. Благодарю за письмо. Полностью понимаю вашу ситуацию и жду возвращения. Успешной вам службы! Хакс».

В дверь отрывисто постучали.

— Войдите, — отозвался Хакс, свернув окно мессенджера.

На пороге стоял Митака, за его спиной возвышался Рен.

— К вам посетитель.

— Спасибо, Митака, я вижу. Пусть проходит.

Хакс внимательно посмотрел на Рена: тот все еще выглядел слишком бледным.

— У вас ко мне какое-то дело, так? — спросил Хакс, когда Митака закрыл дверь.

Не дожидаясь разрешения, Рен опустился в кресло для посетителей.

— Да, дело. И довольно срочное.

Неожиданно он пристально посмотрел Хаксу в глаза и спросил изменившимся, незнакомым тоном:

— У вас что-то случилось?

— С чего вы взяли? — ответил тот грубее, чем следовало бы.

— Просто вижу. — Рен упрямо, точно издеваясь, не отводил взгляд.

Хакс в очередной раз отметил, какие у того живые и, пожалуй, красивые глаза. Категории красоты и некрасоты считались пережитком прошлого — теперь на замену им пришли такие понятия, как опрятность и неопрятность. Но отчего-то казалось, что именно такие глаза, как у Рена, когда-то назывались красивыми.

— У моей невесты пограничный результат Проверки, — ответил Хакс, хотя совершенно не собирался делиться настолько личным. — После возвращения из командировки ей понадобится еще один анализ. В этом нет ничего необычного, такое случается.

— Невесты? — Кайло нахмурился. — Не знал, что у вас есть невеста.

— Да, нам уже выдали разрешение на заключение брака. — Хакс кивнул. — Регистрация будет в следующем году, я полагаю.

Обычно, упоминая о Фазме, Хакс испытывал гордость: далеко не всем выпадала честь заключить брак, разрешение было наградой за исключительную благонадежность. Однако сейчас в собственных словах ему почудилось нечто неправильное, нечестное.

— Что случилось бы, если бы вашу невесту на самом деле уличили в неприеме Блокатора? — вдруг спросил Кайло, по-прежнему глядя в глаза.

— Зависит от того, как давно она не принимает его и насколько серьезны последствия, — отозвался Хакс, сам не понимая, как позволил вовлечь себя в этот нелепый диалог. — Для начала ее отстранили бы от службы и направили бы на лечение. Если бы лечение не принесло результатов, то ее пришлось бы усыпить. Думаю, вам знакома эта процедура, она достаточно стандартна. Разумеется, в таком случае о браке с этой женщиной не было бы речи.

— И вы бы позволили это? — Кайло склонил голову вбок. — Позволили бы усыпить ее?

Хакс посмотрел на него недоуменно: на миг показалось, будто перед ним пришелец из другого мира, который понятия не имеет, как устроена их жизнь. В Застенье, если верить слухам, активно практиковали нелегитимные связи и браки без разрешения. В Новой Империи подобное справедливо считалось безнравственным. Хотя не исключено, что на приграничных территориях нравы были более вольными.

— Моя невеста, — Хакс нарочно избегал упоминать имя, — хороший сотрудник и человек, совместимый со мной. Но это никак не повлияло бы на мое отношение к ее усыплению, если бы она решила совершить преступление и не принимать Блокатор. Лучше вернемся к вашему визиту, Рен. Вы хотели поговорить со мной, я верно вас понял?

— Да, — тот наконец отвел глаза, и дышать стало легче. — У меня есть информация для вас. В Сети скоро всплывет довольно опасная книга из Застенья. Если коротко, ее автор переворачивает с ног на голову известные исторические факты и возлагает вину за Великую Катастрофу на Верховного лидера, причем делает это достаточно убедительно.

Рен замолчал, явно ожидая реакции. Хакс покрепче стиснул зубы, пытаясь подавить волну мучительной злости. Почему он узнает такую информацию из чужих рук? И из чьих! Из рук человека, который едва устроился в Департамент.

— Это невозможно, — отрезал Хакс. — Сеть закрыта, информацию в нее могут загружать только проверенные лица.

— Во всякой защите есть слабое место. Я служил на границе с Застеньем и знаю, о чем говорю, — У Рена было такое лицо, будто ему чем-то нравилась мысль о невозможности полной безопасности. — Не думаю, что вы успеете принять превентивные меры. Просто удалите книгу, когда она всплывет. Так выйдет быстрее.

От самоуверенного тона перед глазами потемнело.

«Я злюсь на него, — осознал Хакс, точно наблюдая за собой со стороны. — Я очень сильно злюсь на него, я ни на кого прежде так не злился».

— Кто дал вам эту информацию? — сухо спросил он, стиснув ладони в замок, чтобы те не так дрожали.

Рен ответил не сразу. Смотреть в глаза он больше не пытался.

— Я это увидел, — произнес Рен после молчания. — Это… Это как видение. Они всегда сбываются.

Хакс не испытывал ни малейшего желания верить в видения, однако он уже успел оценить Рена в деле и имел представление о его способностях. Не исключено, что он и в самом деле испытывал подобные озарения.

— Видение, значит, — повторил Хакс.

— Да, — Рен коротко кивнул.

— Верховный лидер знает? — спросил Хакс, будучи совершенно уверенным в положительном ответе.

Однако Рен вскинул голову, снова посмотрел на него своими темными глазами и бросил короткое:

— Нет.

— Почему? — уточнил Хакс, не вполне веря собственным ушам.

В глазах Рена мелькнуло выражение, описать которое с помощью известных Хаксу слов было невозможно. Это было похоже на искру некой мысли, опасной и ценной одновременно.

— Я не хочу ему говорить.

Хакс не знал, как на такое реагировать. Нежелание сообщать информацию Верховному лидеру было тяжким преступление, и Рен не мог этого не понимать. Выходит, он осознанно провоцировал или же проверял Хакса.

— Я ведь могу донести на вас. Более того, в этом кабинете есть камеры наблюдения и прослушка, и Верховный лидер может наблюдать за нами прямо сейчас, — Хакс поднялся со своего места и подошел ближе, нависая над Реном. Это был испытанный метод психологического подавления, и на арестованных он обычно действовал.

Но не на Рена.

— Можете, — ровно подтвердил он. — Но вы не станете. У вас нет доказательств моей вины. Я слишком ценен для Верховного лидера, и вам это известно. Такой донос — слишком рискованный шаг, а вы не любите риск. А прослушка… Иногда техника выходит из строя в удачный момент.

Впервые за долгие годы работы Хакс не нашелся с ответом. Осознание, что Рен не принимает Блокатор, становилось все ярче и острее. Проверка обладала точностью, однако в случае с людьми, одаренными необычными способностями, даже самая совершенная система могла сбоить.

— Я люблю порядок, — проговорил Хакс, оперевшись на край стола. — И если вы будете нарушать его, то ничье заступничество вам не поможет. Верховный лидер так же, как и я, не любит хаос.

Он не вполне верил в собственные слова, однако пытался звучать убедительно.

— Уверяю вас, я тоже ценю порядок, — отозвался Рен. — И я поделился с вами данными, которые помогут его сохранить. Верховный лидер будет доволен, когда узнает о той угрозе, что мы ликвидировали. Пока же незачем беспокоить его, согласитесь.

Хакс не был согласен, однако втягивать себя в ненужный спор не хотел.

— Спасибо за информацию, — поблагодарил он. — Если книга все же всплывет в Сети, то будет немедленно уничтожена. Хорошего вам вечера.

— И вам хорошего вечера.

Рен молча поднялся на ноги и пошел к двери. Уже стоя на пороге, он обернулся и сказал вдруг:

— Всплывет, в этом не сомневайтесь.

@темы: арт, категория: слэш, категория: джен, авторский фик, ББ-2017, персонажи: Армитаж Хакс, персонажи: Кайло Рен | Бен Соло, рейтинг: R

---

Последний день дедлайна

[Star Wars Big Bang]

Уважаемые участники!

Сегодня — последний день, когда можно прислать тексты, которые пойдут в конкурсную выкладку. Пожалуйста, не забудьте отправить ваши работы на почту феста ([email protected]) до 23:59 этого дня.

Если вы не успеваете дописать, сообщите и об этом — возможно, вы успеете попасть во внеконкурсную выкладку.

Напоминаю, что присылать иллюстрации или бетить текст конкретно к этому дедлайну не обязательно. Главное — успеть сделать это к вашей индивидуальной выкладке.

Расписание будет готово 30.11.2017.

@темы: Организационнное, ББ-2017

---

[Star Wars Big Bang]

Второй дедлайн близко!

До него осталось чуть меньше недели. Напоминаю, что 29.11.2017 нужно прислать готовый текст на e-mail/u-mail сообщества или в личку организатору. Если у команд есть желание выложиться в определенную дату — об этом тоже можно сообщить.

Выкладки начнутся 1.12.2017, перед этим мы выложим расписание.

Ждем ваши тексты. Удачи!

@темы: Организационнное, ББ-2017

---

[Star Wars Big Bang]

Уважаемые участники и читатели феста!

Для нашего феста заведена коллекция на АО3. Правила и порядок публикации работ указаны теперь и в ней.

Небольшие изменения в правилах: теперь выкладки нужно будет дублировать на АО3 и добавлять их в коллекцию. Для этого при публикации фика нужно в поле "Post to Collections / Challenges" вписать короткое название феста на АО3: swbigbangru и выбрать всплывшее название коллекции.

Также хочу напомнить участникам, что до второго дедлайна осталось 2 недели. Ждем ваши работы 29.11.2017.

Удачи и да прибудет с вами Сила!

@темы: Организационнное, ББ-2017

---

[Star Wars Big Bang]

Участники и читатели!

Мы решили подстелить соломку и завели канал в telegram для объявлений и оргвопросов. Пока дайри живы, сообщество продолжит работать, но вся информация из него будет дублироваться на канал и наоборот. Советуем подписаться заранее, чтобы в случае внезапного закрытия дайри вы знали, куда бежать и где следить.

Напоминаю, что парой постов ниже есть ссылка на чат для участников и контакты администрации. Присоединяйтесь!

@темы: Организационнное

---

техническое объявление

[Star Wars Big Bang]

Дорогие участники и читатели!

Наверняка вас уже настигли слухи о скором конце платформы diary.ru. Уже известно, что если проблема не решится, площадка долго не протянет.
Тем не менее, Star Wars Big Bang будет работать и проводиться в штатном режиме, даже если исчезнет эта площадка. Пока мы никуда не переезжаем — надеемся на лучшее. Но если дайри все-таки закроются, мы переберемся на AO3.
Как только информация о судьбе @дневников станет более точной, администрация сообщества примет решение и объявит о нем в подробностях и с полноценным гайдом, как и что делать. Пока же просим авторов на всякий случай завести аккаунт на archiveofourown, если его еще нет.

Спасибо за внимание.

@темы: Организационнное, ББ-2017

---

Напоминание о втором дедлайне

[Star Wars Big Bang]

Уважаемые участники!

Чуть больше, чем через месяц, 29.11.2017 наступит второй дедлайн, после которого начнутся выкладки. Напоминаю, что к этому времени вы должны прислать готовый текст (можно небеченый) на почту сообщества.

Большая просьба ко всем участникам: сообщите, как у вас все проходит и успеваете ли вы, в комментариях или админу по оставленным контактам для связи.
Если у вас возникли проблемы, о них тоже лучше сообщить сейчас, чем в последний момент.

@темы: Организационнное, ББ-2017